– Ну вот, как всегда – вся работа ложится на мои хрупкие женские плечи! А ты, интересно, что будешь делать?

– Я? – переспросил Маркиз.

Он хотел придумать какую-нибудь достоверную отмазку, но как назло ничего не шло в голову. И тут на его счастье, послышались цокот когтей по полу и голос сторожа:

– Эй, господа хорошие? Вы куда это подевались? Больно долго помещение осматриваете…

– Ты прав, дед. – Леня поскорее выскочил из чулана, где стояла морозильная камера, – тут и смотреть нечего. Не, не подходит нам это помещение, не будем покупать. Уж больно тут все запущено, на ремонте разоришься!

– А мне что за дело? – Сторож пожал плечами.

У Лени было еще опасение, что овчарка Альма что-то заподозрит, но собака, получив свою тысячу на питание, предпочла закрыть на все глаза, и компаньоны благополучно покинули негостеприимный бывший ресторан.

– Вы, мужчины, ужасные люди! – с пафосом воскликнула Лола дома.

– Не обобщай, – машинально заметил Маркиз, – мужчины бывают разные.

– Вот уж тут ты неправ, все мужчины одинаковы, – убежденно сказала Лола, – все вы упрямы как ослы и глупы как бараны.

– Та-ак… – Маркиз взглянул на свою подругу внимательно, – спасибо тебе, дорогая, за душевный подход. Как говорится, ласковое слово и кошке приятно…

Лола малость устыдилась, но показывать этого не хотела.

– Потому что вы никогда не признаетесь в собственных ошибках, – заговорила она нервно. – Вот сейчас – ну скажи честно, что дело зашло в тупик и ты понятия не имеешь, что дальше делать, ты посылаешь меня в этот самый «Глаз на ладони» только для того, чтобы сделать вид, что контролируешь ситуацию. Так ведь ни за что же не признаешься! Вот я и говорю – все вы одинаковы, муж выпендривается перед женой, начальник делает вид перед секретаршей…

– Секретарша! – Леня звучно шлепнул себя по лбу. – И как же я мог забыть?

– Ты о ком? – удивилась Лола.

– О секретарше Стрешнева Марине!

– Какая она Марина, ей сто лет в обед, сам же говорил, что у нее внуки… – по инерции заметила Лола.

Маркиз не ответил, он выдвинул ящик стола и рылся в нем быстро, как собака разрывает кучу опавших листьев.

– Нашел! – Он потряс в руках толстым блокнотом. – Она отдала мне свой ежедневник!

– Да что ты? – еще больше удивилась Лола. – Как это она отдала тебе самое дорогое?

– Во-первых, нет такой женщины, которую не уговорил бы Леонид Марков! – сказал Леня, цитируя старый итальянский фильм. – А во-вторых, он ей не нужен, она работу бросила и теперь внука нянчит. В общем, сейчас посмотрим, что представлял из себя последний день Павла Николаевича Стрешнева.

Все записи были сделаны аккуратным округлым почерком и очень подробно. В левой графе секретарь записывала план на день, который, надо полагать, составлялся заранее, а в правой отмечала, состоялась ли нужная встреча или беседа. Больше того, она расписывала время начальника едва ли не по минутам, вплоть до того, когда подавала ему кофе, а также все телефонные звонки.

Господин Стрешнев был трудоголиком. На работе он появлялся в районе половины десятого, если судить по последнему дню, кофе был подан ему в девять сорок. Далее была небольшая беседа с секретаршей, после чего в десять ноль-ноль началось ПДПС – постоянно действующее производственное совещание, которое длилось два часа. Совещание было делом обычным, так и в этот раз даже не было в правой графе никаких особых пометок – все состоялось по плану и решались исключительно повседневные текущие вопросы.

Далее в двенадцать была встреча с поставщиком – опять-таки запланированная заранее, и поставщик этот был постоянный. А ровно в час состоялся ланч с сотрудницей дамского журнала А. Рукавицыной. Журнал назывался «Леди», и речь за ланчем должна была идти о рекламе ювелирных украшений. Ланч должен был продолжаться час, потому что на два было назначено собеседование с новым сотрудником. Павел Стрешнев очень ответственно относился к подбору персонала и всегда оставлял окончательное решение о приеме за собой.

Однако вот тут начались странности. К двум часам с ланча господин Стрешнев не вернулся. То есть, может, и вернулся, но собеседование не состоялось. Время было зачеркнуто, и в правой графе стояла пометка – «перенести». На три часа было намечено посещение господином Стрешневым выставки оборудования и инструментов для ювелирной промышленности, там же должна была состояться беседа насчет покупки нового станка. Встреча состоялась, но позже, в шестнадцать тридцать, о чем тоже была сделана запись. Далее, в половине шестого, Стрешнев вернулся в офис, чтобы сделать необходимые распоряжения на завтра, и ровно в шесть отбыл с места работы. Чтобы никогда больше туда не возвращаться.

Маркиз пролистал блокнот. Везде были аккуратные записи, никаких зачеркиваний и пометок, и только этот последний лист наводил на мысли об изменениях.

– Что такого могло случиться за ланчем, что ему понадобилось менять расписание? – пробормотал Маркиз.

– Не догадался? – усмехнулась Лола. – Ну увлеклись, понравились друг другу да и решили продолжить общение в более интимной обстановке. Хотя… журнал «Леди»…

– Знаешь этот журнал?

– Конечно! Гламурный, конечно, но не желтая пресса, никаких сплетен не печатает – так, статьи про моду, про кино, немножко психологии, путешествия, реклама косметики…

– И ювелирных изделий…

– Угу. Эта Анна Рукавицына там всем заправляет, ведет постоянную колонку, интервью берет у интересных людей…

– Серьезная, значит, женщина.

– Деловая очень, – согласилась Лола и добавила нехотя: – Из себя ничего. Да вот я тебе журнал принесу…

– Да не надо мне! – отмахнулся Леня. – Нет у меня ни времени, ни желания гламурные журналы читать. Стало быть, вряд ли она при первой встрече с заказчиком к нему в постель прыгнет, так?

– Пожалуй… – протянула Лола, – не ее случай…

– Как ни крути, а к секретарше надо идти, – вздохнул Леня, – пускай расскажет, в чем тут дело. Отчего Стрешнев в последний день свои планы поменял.

– Да куда ты звонишь-то, девятый час уже! Она небось ребенка спать укладывает!

Но Леня уже нажимал кнопки.

– Марина Константиновна? – заворковал он. – Как поживаете? Как самочувствие? А это Леонид… ага, который ребеночка вашего спас… что? Слышно плохо…

Бывшая секретарша отвечала ему, запыхавшись:

– Да, помню я, помню… Вы куда, куда идете такой толпой? В какую квартиру? Ах, в пятую… Ну идите.

– Мариночка, дорогая… – Леня добавил в голос патоки, – мне бы с вами увидеться…

– Арик! – заорала Марина благим матом. – Ты куда это трубы потащил? Их в подвал надо! Нечего мне здесь плитку портить! Да, что, слушаю вас! – это она Лене.