– Доброго вам утра, господни рыцарь, – ещё издали запищал доктор, – вам и вашим людям тоже.

Шлем приглушает все звуки, но его писклявый голос проникал под шлем и под подшлемник. Словно сразу в голову попадал, минуя уши.

Доктор шёл им на встречу, а два огромных болвана тащились за ним следом.

– А я думаю, кто нарушает тишину в нашем тихом городе, неужто чумные бродят, или последние здоровые бежать собрались. А это вы, славный человек. Что, сумасшедший так и не открыл вам ворота цитадели?

Он подошёл близко и тогда Волков поднял руку, останавливая свой отряд, и сказал:

– Ближе не подходите, доктор.

– Помню, помню,– ещё более тонко запищал доктор,– и ничего не имею против ваших предосторожностей. Ну, так как вы попали в храм наш или нет?

Отвечать ему Волков не собирался:

– Кто позволил вам, вчера запрещать моим солдатам покинуть город, что бы набрать воды?

– О, то не моё решение, то решение, самого герцога земли Ребенрее, он с самого первого дня чумы, велел обложить город заставами. И никого не выпускать. Да и магистрат, велел запирать ворота. Так, что…

– Так, что ели ещё раз вы попытаетесь помешать моим солдатам, я вас убью.– Перебил его кавалер.

– Убьёте,– в голосе доктора послышалась насмешка,– вы меня убьёте? Хи-хи, хи-хи.

Волков ни ка не мог понять, как он пищит так, что его слышно из-под этой его маски. Но выяснять это он не собирался, он спросил:

– Кто вчера ночью приводил людей к моему лагерю, на винном дворе?

– К вашему лагерю, – ехидно переспросил доктор,– у вас уже есть лагерь в нашем городе?

– Убирайтесь с дороги, даже не вздумайте, приближается к моим солдатам. И вообще не попадайтесь мне больше на глаза, иначе вы больше не будете хихикать,– сказал кавалер и ни кто из присутствующих не усомнился в его словах, даже ехидный доктор.

Он отошёл в сторону, его болваны тоже. Люди Волкова прошли мимо них. И когда отошли на пятьдесят шагов доктор запищал так, что кавалер его услышал:

– Вы благородные, очень грубы, и за свою грубость вам когда-нибудь придётся заплатить, слышишь, рыцарь, запааатиииить. И не серебром. Ты сдохнешь, рыцарь, и людишки твои вместе с тобой. И очень скоро. Хи-хи, даа…Скоро…

А это была уже явная угроза. Смысла придерживаться приличий больше не было, по сути это было объявлением войны. Недолго думая, кавалер развернул коня, и дал шпоры, он решил убить доктора, на ходу тянул меч из ножен. Но доктор был не дурак, он и его болваны, нырнули в раскрытые ворота зачумлённого дома. И скрылись в самом доме. Кавалер остановил коня, конечно, лезть туда он не собирался. Чуть постояв, он стал догонять своих людей.

Солдаты его пошли к реке, набирать воды, а сам он поехал прямиком на заставу, где его встретили люди фон Пиллен.

– Господин, – сказал старший из них, – мы не можем вас пропустить.

– Мне и не нужно, пошли кого-нибудь в лагерь, там живут две госпожи, одну из них нужно позвать.

–Ага,– понимающе ухмыльнулся старший,– значит позвать вам госпожу.

Эта ухмылка Волкову не понравилась и он холодно продолжил:

– Пошли своего человека, пусть позовёт мне госпожу Агнес, и пусть она возьмёт то, что нужно.

– Как пожелаете, господин,– отвечал старший на заставе.

Агнес была умной девочкой, она знала, что нужно взять. Уже вскоре они сидели на берегу реки и разговаривали:

– Не знаю, как попасть в цитадель, а храм с мощами там.

– А что такое цитадель?– Спросила она, доставая из синего бархата стеклянный шар.

– Крепость такая, там есть один упрямец, который её охраняет. Говорит, что не пустит меня туда. А я не могу вернуться ни с чем.

Девочка огляделась по сторонам, никого вокруг не было. И тогда она стала снимать платье, и нижнюю рубаху. Волков старался не смотреть на неё голую, но заметил, что с тех пор как они уехали из Рютте, формы Агнес замено округлились. Девочка поудобнее уселась на свою одежду взяла шар и ещё даже не заглянув в него, стала улыбаться, той самой улыбкой блаженной, которая всегда присутствовала на её лице, как только дело касалось шара.

Кавалер лег на траву, рядом ожидая, когда она закончит, и ждать ему пришлось долго. Долго. Солнце грело уже плохо, тепло давно уже не было, река несла воды свои и приносила свежесть, но Агнес казалось того не замечала, хотя и подрагивала, и съёживалась. Кавалер глядел на её посиневшее тельце, ждал, наконец, не выдержал, и отобрал у неё из рук шар. Подождал. Она сидела, словно просыпалась, и как всегда тёрла руками глаза. И ёжилась от холода. Наконец повалилась на спину так и лежала молча, прикрывшись одеждой, продолжая тереть глаза. А время шло.

– Ну, видела, что-нибудь?– Спросил кавалер, когда ему надоело ждать.

– Видела,– он села и смотрела на него покрасневшими глазами,– видела белого человека. Он готовит вам ловушку, и захочет убить, но вы вернётесь в свой лагерь живым.

– Что за белый человек?

– Не знаю, вы говорили с ним сегодня.

– Доктор Утти?

– Он не доктор.

– Выдаёт себя за доктора, ходит в маске, худой и писклявый.

– Он не худой, он жирный, а кожа его белая как полотно, и вся в язвах. И вам его нужно найти, или он вас одолеет.– Агнес встала, начала одеваться, она даже пошатывалась от усталости,– найдите его, иначе живым из города вы не уйдёте.

– А доктор Утти?

– Да не видела я ни какого доктора,– с раздражением сказала девочка,– не было в стекле никакого доктора.

– А Брюнхвальд, как с ним быть, как попасть в цитадель, знаешь?

– Не знаю, – у неё не было сил, она снова уселась на траву.– Не думайте ни о чём, только о ловушке, что приготовил вам белый человек.

– Что за ловушка, где она?

– Да не знаю я,– заорала Агнес.

Она вдруг зарыдала, захотела его обнять, и не побоялось своим девичьим телом прижиматься к холодным латам:

– Господин, не ходите в город, давайте уедем, вдвоём. Иначе вы помрёте там, стекло вас показывало мёртвым, вы лежали на улице и конь ваш был убит. А Ёгана держали люди, и били его.

– Значит, меня там убьют? – Спросил он.

– Да, если вам не поможет мальчик.

– Что за мальчик?

– Не знаю, не мальчик, может, но и не взрослый. Какой то… Не знаю, я кто он…– Агнес рыдала.– Не ходите в город.

– Ты мне раньше говорила, что я доживу до старости,– произнёс кавалер.

– Не знаю, я… Раньше так было, теперь этак. Со стеклом все не просто, всё не ясно. Мутно всё.

Он аккуратно, чтобы не поцарапать её о броню, оторвал девочку от себя и встал: