– Что вы дергаетесь? – спросил Мейсон и снова повернулся квладельцу ломбарда. – Мистер, вы должны иметь абсолютную уверенность. Вы недолжны сомневаться, когда окажетесь под огнем вопросов, стоя перед судом.

Сол сделал руками выразительный жест:

– Разве я могу иметь бо́льшую уверенность? Вы меняпоставьте перед судом, приведите дюжину адвокатов, приведите сотню адвокатов, явсегда повторю то же самое.

– Я в глаза не видел этого человека, – вставил Фрэнк Локк.

Смех Стейнбурга был шедевром сарказма. На лбу Локкапоявились капли пота. Он повернулся к Мейсону:

– Что вам вообще нужно? Что это за номер?

Мейсон серьезно покачал головой:

– Это часть моей теории. Все подтверждается.

– Что подтверждается?

– Что вы купили этот револьвер, – сказал Мейсон усталымголосом.

– Вы взбесились, что ли? – заорал Локк. – Я никогда в жизнине покупал ни одного револьвера. Я никогда здесь не был. Я в глаза не виделэтого человека. Я вообще никогда не ношу револьвера.

Мейсон повернулся к Стейнбургу:

– Дайте мне, пожалуйста, реестр проданного оружия. Иоставьте нас одних. Мы хотим поговорить.

Стейнбург дал ему реестр и покинул зал магазина. Мейсоннашел нужную страницу. Как бы нечаянно заслоняя ладонью номер оружия, онпрочитал: «Револьвер „кольт“, калибр восемь». Затем повел пальцем в сторонуфамилии в последней рубрике.

– Вы будете, наверное, отрицать то, что это писали вы?

Казалось, что Локк хочет одновременно держаться как можнодальше от реестра и одновременно его тянет к нему неодолимое любопытство. Оннаклонился вперед:

– Конечно, это писал не я. Ноги моей здесь никогда не было,я в глаза не видел этого продавца. И не покупал никакого револьвера. Это не мояподпись.

– Я знаю, что это не ваша подпись, – терпеливо ответилМейсон. – Но будете ли вы утверждать также, что это писали не вы? Только будьтевнимательны к тому, что вы говорите. Это может иметь большое значение.

– Конечно, не писал. Что вас, черт возьми, укусило?

– Полиция еще не знает, что из этого револьвера был убитДжордж Белтер.

Локк покачнулся, как будто получил удар, его глаза цветакакао расширились от ужаса, пот бисеринками блестел на лбу.

– Вы хотите впутать меня в мокрое дело?

– Минуточку, Локк. Вы напрасно горячитесь. Я мог обратитьсяс этим в полицию, но я не сделал этого. Я хочу устроить это по-своему. Хочудать вам шанс.

– Нужен еще кто-нибудь, кроме вас и этого ростовщика, чтобывпутать меня в такую историю, – вспенился Локк. – И только тогда я смогусделать какие-либо выводы.

Голос Мейсона был по-прежнему спокойным и терпеливым:

– Пойдемте отсюда, поговорим. Здесь нам больше делатьнечего.

– Вы все это подстроили, вы втянули меня в западню. Так мнеи надо, я не должен был с вами никуда ходить. Можете убираться ко всем чертям.

– Я привел вас сюда для того, чтобы продавец мог васхорошенько рассмотреть. Он сказал, что узнает вас, если еще раз увидит. Ядолжен был удостовериться.

Локк отступал задом к двери:

– Нечего сказать, здорово вы придумали, господин адвокат.Если бы вы пошли с этим в полицию, то меня поставили бы в ряду других мужчин, имы посмотрели бы, как бы этот жид меня узнал. Но вы этого не сделали, выпредпочли затащить меня сюда. Откуда я могу знать, может быть, вы просто далиему на лапу, чтобы он отколол этот номер?

– Если вы хотите пойти в полицию и встать в шеренгу, –засмеялся Мейсон, – то я ничего не имею против этого. Я думаю, что этот человекузнает вас и там.

– Конечно, узнает, после того, как вы показали на меняпальцем.

– Этот разговор ничего не изменит, – сказал Мейсон. – Идемотсюда.

Он взял Локка под руку и вывел из магазина. На улице Локкповернулся к нему с бешенством.

– Я не скажу вам больше ни слова. Я возвращаюсь в редакцию,а вы можете убираться ко всем чертям.

– Это было бы неразумно, Локк, – ответил Мейсон, не выпускаяего руки. – Видите ли, я могу указать мотив преступления и удобный случай дляего выполнения.

– Да? – иронизировал Локк. – Интересно, что же это за мотив?

– Вы растратили деньги из специального распорядительногофонда и боялись разоблачения. Вы не хотели, чтобы вас разоблачил Белтер,который знал о том убийстве в Саванне. В любую минуту он мог вас снова упрятатьза решетку. Вы пошли к нему, поссорились и застрелили его.

Локк вытаращил глаза. Он остановился и застыл как вкопанный,с бледным лицом и дрожащими губами. Удар в живот не потряс бы его сильнее. Онхотел сказать что-то, но не смог выдавить ни слова.

– Я хотел быть дружелюбным по отношению к вам, – продолжалМейсон с выученным равнодушием. – По моему мнению, на этого продавца вполнеможно положиться. Но если он случайно заблуждается, то ведь суд вас неприговорит. Вина должна быть доказана вне всякого сомнения. Достаточно будет,если вы возбудите какие-либо обоснованные сомнения, и суд присяжных обязанбудет вас оправдать.

К Локку вернулся наконец дар речи:

– Какова ваша роль во всем этом?

Мейсон пожал плечами:

– Я адвокат Евы Белтер, достаточно?

Локк пытался иронизировать и дальше, но на этот раз у негоплохо получалось:

– Следовательно, она тоже замешана в этом. Это ее вывыгораживаете, Мейсон?

– Она моя клиентка. Вы это хотели сказать?

– Нет, не это!

– Не знаю, может быть, вам лучше придержать язык, мистерЛокк, – в голосе Мейсона зазвучала угроза. – Вы обращаете на себя внимание.Люди оглядываются.

Локк с трудом овладел собой.

– Не знаю, к чему вы ведете. Но я вам сорву все планы. Уменя есть совершенно железное алиби, если дело идет об убийстве Белтера. Япредъявлю его вам только ради одного удовольствия утереть вам нос.

– Хорошо, предъявляйте, – пожал плечами Мейсон.

Локк посмотрел направо, потом налево.

– Возьмем такси, – предложил он.

– Делайте, как считаете нужным, – согласился Мейсон.

Локк подозвал свободное такси, бросил водителю: «Отель«Уалрайт», после чего поудобней устроился на сиденье. Промокнув лоб платком, онзакурил дрожащими руками сигарету и повернулся к Мейсону: