— Но ты и не остановила. Знаешь, мне любопытно, что бы случилось, если бы я не появился в тот самый момент? Бентли выглядел готовым затащить тебя в темный угол. Ты бы позволила ему? Черт, позволила бы ты ему засунуть руку под платье еще дальше, ласкать пальцами твою киску прямо там, посреди переполненной комнаты?

— Я не знаю, — Жас отводит взгляд в сторону. — Я уверена, что не стала бы с ним спать.

Мои зубы скрежещут.

— Это не тот ответ, который я искал, Жас

Она вскидывает руки вверх.

— Ты хочешь, чтобы я солгала? Я думала, мы больше не будем скрывать друг от друга всякое дерьмо.

— Ладно, раз уж мы такие честные, почему бы тебе тогда не рассказать мне, что это такое? — я щелкаю пальцами между нами двумя. — Ты. Хочешь. Меня? Ты хочешь быть со мной?

— Ты серьезно хочешь поговорить об определении наших отношений прямо сейчас?

Я скрещиваю руки на груди.

— Почему не сейчас? Это кажется необходимым после того, что я увидел там внизу.

Она подражает моей позе.

— Во-первых, ты только что вырубил парня без сознания. Возможно, даже госпитализировал его. Разве полиция не должна появиться с минуты на минуту, чтобы арестовать тебя?

Я усмехаюсь.

— Бентли позаботится об этом. Ты видела все эти телефоны, нацеленные на драку? У нас есть признание Лоусона. Если кому-то и стоит обратиться к адвокату, так это ему.

Жас потирает виски.

— Я не могу сделать это прямо сейчас.

— Это простой вопрос — «да» или — «нет», Жас, — я отвожу ее руки от лица и приподнимаю подбородок. — Думаю, я уже ясно выразил свою позицию, но на всякий случай позволь мне объяснить ее тебе. Я не трахался ни с кем другим с тех пор, как мы познакомились. Кроме нескольких поцелуев с той цыпочкой в джакузи, которые были только для показухи, я больше ни к кому не прикасался. Я и не хочу. Ты — единственная женщина, которую я хочу. В моей постели, рядом со мной — только ты.

— Кингстон…

— Я еще не закончил, — я беру ее лицо в свои руки и прижимаю наши лбы друг к другу. — Когда я нашел тебя той ночью, когда я думал, что потеряю тебя навсегда, это было как гигантское пробуждение. Я больше не хочу отталкивать тебя, Жас. Я не хочу притворяться, что ты не мой чертов мир — не тогда, когда есть только мы, Эйнсли или ребята. Меня тошнит, что я окружен всеми этими секретами и ложью. Я сыт по горло неопределенностью. Я знаю, что мы должны продолжать играть в игру ради общего блага, но мне также нужно что-то настоящее, а ты — самое настоящее, что я когда-либо знал. Ты хочешь того же, Жас. Ты не можешь этого отрицать. Только не мне.

— Это безумие, — шепчет она. — Мы познакомились всего пару месяцев назад.

— Технически говоря, мы познакомились, когда были младенцами, — губы Жас так близко, что я не могу удержаться. Я прижимаюсь губами к ее губам, оттягивая зубами ее полную нижнюю губу.

— Кингстон.

— Жасмин.

Ее теплое дыхание щекочет мое лицо, когда она вздыхает.

— Я тоже не хочу продолжать отталкивать тебя. Это утомительно. Но…

Я немного отстраняюсь, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Но что?

Жас отводит глаза и пожевывает уголок губы.

— Но… я не могу притворяться, что этого с Бентли не существует. Он мне нравится — просто как друг, но… не как платонический друг. У нас такая сумасшедшая химия. Я не знаю, как сделать так, чтобы это прошло, и я не думаю, что будет честно с моей стороны говорить тебе, что я полностью согласна, когда есть эта большая, нерешенная проблема.

Ее влечение к моему лучшему другу — не новость, но мне все равно требуется некоторое время, чтобы сформулировать ответ. Что я действительно хочу сделать, так это снова съездить кому-нибудь по физиономии, но вместо этого я говорю: — Я не могу делиться, Жас. Не тобой.

— Я и не прошу тебя об этом. Я не такая…, — она качает головой. — Ты и я… мы и так достаточно сложные. У меня нет желания усугублять, — она сардонически смеется. — Кроме того, мысль о том, что ты состоишь в поли-отношениях, да еще с другим парнем, это просто шутка. Это не вяжется с твоим пещерным образом жизни.

Нет, блядь, не сочетается.

— Позволь мне спросить тебя вот о чем. Тебе нравится быть со мной?

Она наклоняет голову набок.

— Как… как ты… что ты…?

Я бросаю на нее язвительный взгляд.

— Сколько нам? Двенадцать? Есть ли у тебя ко мне чувства, которые выходят за рамки дружбы или физического влечения? Можешь ли ты представить себя в отношениях исключительно со мной?

Господи, кто бы мог подумать, что я окажусь на этом конце такого разговора?

— Да, но…

Я прижимаю указательный палец к ее губам.

— Тогда мы разберемся с остальным.

Ее брови хмурятся.

— Как?

— Я не знаю, — признаюсь я. — Но, если отсутствие тебя — это альтернатива, я что-нибудь придумаю.

Жас слегка проводит пальцами по моим волосам, и, клянусь, я почти мурлычу, как чертов котенок.

Я осторожно беру ее только обнаженное запястье и целую в точку пульса.

— Где твоя шина?

— Сняла, — Жас пожимает плечами. — Спасибо за то, что ты там сделал.

Я приподнимаю бровь.

— Ты благодаришь меня за то, что я выбил из кого-то дерьмо?

Она мягко улыбается.

— Не совсем так… но я благодарю тебя за то, что ты защитил меня. За то, что исправил ошибку.

Я спускаю бретельку платья Жас с ее плеча и оставляю поцелуй на ее обнаженной коже.

— Я продолжу это делать, если ты позволишь.

Дыхание Жас прерывается, когда я притягиваю ее к себе и опускаю вторую бретельку.

— Как ты думаешь, его арестуют? И если да, то будут ли предъявлены обвинения? Я не хочу, чтобы кто-то еще пострадал.

— Не знаю, — бормочу я, касаясь кожи под ее ключицей. — Но если нет, то я, блядь, уверен, что он знает, что мы за ним наблюдаем.

Жас стонет, когда я опускаю платье еще ниже и скольжу языком по ее едва заметному декольте.

— Кингстон, что ты делаешь?

— На что это похоже? Я помогаю тебе вылезти из этой одежды, чтобы мы могли привести себя в порядок. Не волнуйся, ты не единственная, кто разденется, — я снимаю туфли и выхожу из брюк, чтобы продемонстрировать это.

Она ничуть не протестует, пока я спускаю хлипкий красный материал до конца.