Пейтон потирает щеку и шмыгает носом.

— Что?

Престон не спеша закатывает рукава рубашки до локтей.

— Ты сказала, что не собираешься терять двадцать миллиардов. Я поправил тебя. У тебя на кону только десять миллиардов. Остальные десять — мои.

На этот раз я не могу сдержать вздох.

Кингстон сжимает мою руку и бормочет: — Чертов ублюдок.

— Тише, чувак, — говорит Бентли. — Я не слышу.

— П-правильно, — заикается Пейтон. — Именно это я и имела в виду. Десять миллиардов.

— Вот что сейчас произойдет, — Престон встает, но не делает ни малейшего движения, чтобы уйти. — Ты выйдешь из гонки. Ты скажешь своей комнатной собачке выйти из гонки. Если кто-то из вас попытается тронуть Жасмин, я приму меры. Я не делаю пустых угроз, Пейтон. Если ты мне не веришь, спроси свою маму; она уже достаточно долго здесь прожила, чтобы знать, к каким последствиям это может привести.

— Н-но как я смогу вернуть Кингстона? Мы должны пожениться до моего следующего дня рождения и произвести на свет наследника до того, как мне исполнится двадцать один год. Если этого не произойдет, мы ничего не получим.

Престон начинает расстегивать пряжку своего ремня.

— Что за черт? Он…? — я машу рукой в сторону экрана, где отец Кингстона сейчас расстегивает молнию на своих брюках.

— Ни хрена себе, — восклицает Бентли.

Я не хочу смотреть, особенно когда Престон вытаскивает член из трусов, но я не могу отвести взгляд. Его член находится в двух дюймах от лица Пейтон, и она, кажется, ничуть не удивлена. Благодаря тому, что камера расположена под углом, мы можем видеть каждую чертову вещь прямо сейчас.

— Мне хорошо известны условия завещания твоего отца, Пейтон. Не беспокойся о моем сыне, я позабочусь об этом. А теперь… — Престон поглаживает себя. — Думаю, тебе пора как следует извиниться, не так ли?

Рука Пейтон тянется к макушке.

— Позволь мне просто снять это, чтобы оно больше не мешало.

Рука Престона опускается на руку Пейтон, не давая ей снять парик.

— Нет. Оставь его. Как я уже говорил тебе в первый раз, когда заставил тебя надеть его, в парике гораздо легче притворяться кем-то другим. Мне плевать, если тебе неудобно.

Пейтон на мгновение замолчала, а затем повесила голову.

— Конечно. Как хочешь.

— Сбрось пальто.

Пейтон расстегивает пальто и сбрасывает его с плеч. Я не могу сказать, есть ли на ней нижнее белье, но сверху на ней точно ничего нет.

Престон прижимает свой член к ее губам.

— Хорошая девочка. А теперь открывай.

Престон обеими руками хватает Пейтон за затылок и мгновенно начинает запихивать себя ей в рот, кряхтя, когда грубо трахает ее лицо. Когда она начинает давиться и задыхаться, он не делает ни малейшего движения, чтобы остановиться, я отворачиваюсь, не в силах больше терпеть это.

— Выключи это. Пожалуйста.

Кингстон тянется вперед и захлопывает ноутбук. Несколько мгновений мы все трое сидим в полной тишине, переваривая вихрь тревожного дерьма, которое мы только что узнали.

— Все дело в деньгах, — шепчу я, поворачиваясь к Кингстону. — Твой отец… Пейтон… они чуть не убили меня из-за денег.

Глаза Кингстона перебегают туда-сюда между моими.

— Я не думаю, что дело только в деньгах, Жас.

Мои брови хмурятся.

— Что ты имеешь в виду?

Челюсть Кингстона двигается вперед-назад, пока он пытается сформулировать слова. Что бы ни крутилось у него в голове, он не хочет произносить это вслух.

Бентли прочищает горло.

— Жасс Жас, папочке Дэвенпорту, конечно, нужны деньги, но он также хочет… тебя.

— Что?! — взвизгиваю я. — Это… это…

— Полный пиздец, — добавляет Бентли.

— Да, именно это.

— И бесспорно точно, — добавляет Кингстон.

Мои глаза находят его.

— Что мы будем делать?

Я не думаю, что когда-либо видела, чтобы Кингстон выглядел таким яростным. Таким… решительным.

Он тяжело сглатывает.

— Я собираюсь убить его нахрен.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…