Твои казаки никто и ничто на Кавказе, у нас в Кабарде их каждый раз режут за то, что нацистские движения ведут не на своих землях. А в Ставропольском крае тем более, никогда в жизни Кавказ казакам не принадлежал и не будет.

Один из интернет-форумов Кавказа

Я так полагаю, в своих мыслях вы уже добрались до вопроса «как же он дошел до жизни такой?». Кто-то уже готов заклеймить меня позором в Интернете как цепного пса государства, вершащего суд и расправу. А кто-то – чисто по-человечески, даже можно сказать – очень по-русски попытаться понять. У нас вообще любят «понимать» всяких ублюдков, которым место на колу. Сопереживание – еще одна черта русского народа, в наши времена сугубо отрицательная. Видимо, мы слишком тяжело жили в прошлом…

Наверное, вы даже сконструировали у себя в голове ответ, какой подсознательно ждете от меня. Интернат или неполная семья, хулиганство, потом – армия, спецназ. Предатели – генералы, бросившие группу на убой, клятва мести, данная над телами погибших друзей. Что-то в стиле голливудских фильмов, что отлично продается в электричках в мягкой обложке.

Спешу вас разочаровать – я совсем не такой. Знаете, какая у меня ВУС в военном билете записана? Начальник делопроизводства!

Вот-вот. Обхохотаться можно. Мне-то давно уже не смешно – а вам можно.

Я родился в самой обычной семье в самом обычном русском городе. Каком – не скажу, потому что это не имеет никакого значения. Ходил в школу, получал пятерки по истории и английскому языку, плохо успевал по математике. Из писателей очень нравился Достоевский. Но так – чистый гуманитарий, мальчик из хорошей семьи.

То, что называется «Первая Чечня», я зацепил, можно сказать, мельком – сидел в Ханкале при штабе писарем. Нет, не так, как Данила Багров, а на самом деле сидел писарем. Людей не хватало совсем, а людей с мозгами – тем более не хватало. Кроме того, меня всегда коробил один факт: почему они с нами делают все, что хотят, а мы – ничего не можем? И такие мысли посещали не только меня, многих такие мысли посещали.

Как потом оказалось – очень даже можем.

Ладно, до связи. Дела.

За город мы выехали легко и просто, можно сказать – играючи. А ну-ка, прет тачка, «субурбан», он же «гроб», пусть и без крякалки и мигалок, а перед ней – ментовская, с мигалкой, с сиреной, полный набор. Останавливать и досматривать будете? То-то же – работа никому не лишнее. Тем более что Иван знал время пересменки на гаишных постах, и подгадали мы как раз под него.

Ехали во Владимирскую область. Наиболее ценная из полученных нами от Шафарова наколок касалась именно Владимирской области. Но сначала надо было кое в чем разобраться. И безотлагательно…

По пути съехали на дорогу, ведущую к одному из бесчисленных полувымерших сел Средней Руси, углубились по ней, потом съехали и с нее и покатили к лесу. Если кто и увидит, – машина и есть машина, номера в такой темноте не видны. Закопаем тварь – и с приветом, тем более что в «субурбе» лопатка нашлась, настоящая, саперная. Как в Москве зимы пошли – сегодня минус двадцать, а завтра плюс два – так саперная лопатка стала насущной необходимостью. Плохо только то, что не было пленки полиэтиленовой – я ведь убирать этого козла не собирался. И мента тоже кончать не собирался – век бы его, ублюдка, не видеть. Серый узнает – взбесится. А сворачивать к моллу с двухсотыми в багажнике нехорошо как-то – так и решили ехать. А поскольку нас двое и две машины – вести «субурбан» оставалось только мне…

Иван помигал стопами, начал сворачивать. Он Подмосковье лучше знает, как мент, хотя и я кое-что знаю. Но не это направление. Я знаю другое… когда-то давно, в другой стране и при другом народе, я там отдыхал летом. Бегал по полям и ухаживал за скотом. И очень боялся, даже когда рубили голову петуху для супа…

Свернул и я. «Форд» шел уверенно, про «субурбан» и говорить смысла нет – силища. Для русских дорог самое то.

Еще раз свернули.

Не то чтобы я горевал по этому козлу, скатертью дорога, есть за что. Но проблема в том, что я не приказывал и не хотел его убивать. А значит, надо с этим разобраться…

Снова просверкнули в темноте стопы. Что-то вроде карьера заброшенного. Надеюсь, сюда не ездят на пострелушки из Москвы – а то нехорошо может получиться…

«Форд» остановился. Я остановил «субурбан», но не рядом, а сразу за ним. Фары не погасил, так что я сейчас кругом в козырях. Я с темноты, а Ивану эти фары в лицо светят…

– Ну, чо…

Я вскинул пистолет.

– Лицом к машине, руки на капот, стреляю без предупреждения!

– Чего…

Не понял. Это он напрасно…

Выстрел с глушителем впечатляет, что с близкого расстояния, что с дальнего. Недаром стрельба с глушителем рекомендуется как средство, подавляющее волю обороняющихся в наставлениях по контрпартизанской борьбе ЦРУ. И пуля, прошедшая совсем рядом с ухом, бесшумная и быстрая действительно впечатляет…

– Ноги шире! Шире, сказал…

Пистолет в кармане, второго, как я и ожидал, нет. Достал из машины автомат, его табельный, забросил в свою… точнее, трофейную, но можно сказать, что и свою. Больше у него оружия нет, это я знаю. А из моей машины пока достанешь, я десять раз выстрелить успею…

– Так. Теперь колись – что это было, нах… Я тебя просил жмурика лепить? Я такое приказывал делать?

Молчит. Это напрасно. Если, б…. он во мне интеллегента-чистоплюя видит, то это он очень напрасно…

– Уй… е…

– Слушай сюда, козел. Ты, похоже, не въехал, на что ты подписался. Я тебе не папа и не мама. Мне самодеятельность не нужна. Не устраивает – у…вай. Ну?

Вот придурок. Кто ж так бьет…

– Куртку не запачкай. Свинарник тут развел.

Я достаю из кармана пистолет. Его пистолет. Винтовка пока не нужна…

– Ну? Какого хрена? Говори, пока мозгами по полу не раскинул.

Молчит. Сирота казанская, ё его мать…

Металлический щелчок.

– Считаю до одного.

– Своих, значит, мочишь?

– Нет. Просто девять граммов в спину получить не хочу. Или ты колешься, или рядом ляжешь. Мне теперь все одно убираться…

Иван сплевывает на песок.

– Хрен с тобой. Руку дай.

– Сам поднимешься, – я отступаю в сторону. Руку дай – я сам видел, что после этого происходит. Один раз даже применил. Так что вставай сам, дружище…

– Будешь?

Я отрицательно покачал головой:

– Не курю.

Я действительно не курю. И не пью. И не ширяюсь. После курева – таким бздыщем тянет, что за сотню метров точно распознать можно. Выпив – можно уже не проснуться, прецеденты бывали, равно как и с ширевом. И блокпосты спаивали, а потом вырезали и агентами делали на пьянке – много чего было.