Лечи был в чем-то похож на ее отца, но Алена понимала, что он сильнее отца. Нет, не физически. В нем был какой-то стержень, который заставлял его делать то, что он считал правильным, даже если кто-то мешал ему в этом. Она понимала то, что она сама для него – не есть правильно, она не мусульманка. И он от их встреч мучается, потому что любит ее и нарушает какой-то запрет, который кем-то и когда-то установлен и который он считает для себя важным, как для мужчины своего народа. Этот стержень и привлекал ее в нем, хотя она понимала, что он ломает этот стержень ради нее.

Лечи был не таким, как все предыдущие ее бойфренды. Он мало умел говорить и больше действовал. Он не пил и не курил, и не потому, что требует спортивный режим, а чтобы не осквернять свое тело. Он внушал уверенность в нем каждым своим действием, каждым своим поступком. И она была уверена, что он не изменяет ей, даже когда подолгу находится вдалеке от нее. Он был слишком цельным, чтобы размениваться.

И все-таки Алена чувствовала, что есть нечто такое, что недоступно ей. Что есть какая-то сторона жизни, к которой у нее нет доступа. И ее как женщину это бесило.

Как и любая москвичка, Алена предвзято относилась к кавказцам и к мусульманам вообще. Как только она слышала «мусульманская женщина» – перед глазами вставала завернутая в паранджу особа, покорно следующая за мужем, который наверняка издевается над ней и творит, что хочет. Сами кавказцы в Москве вели себя крайне нагло, Алена знала по крайней мере одну одноклассницу, которую изнасиловали кавказцы. Но Лечи был почему-то скромным и стеснительным парнем во всем, что касалось женщин, он как бы стеснялся сам себя – и в отношениях ведущей была она. Хотя она понимала, что влюбилась в него и без этих отношений уже не может.

В попытках найти ответы на кое-какие вопросы Алена пошла в место, где торгуют книгами для мусульман, и купила книгу, касающуюся отношений в семье и интимных отношений. И с удивлением узнала, что сам Пророк Мохаммед сказал, что нельзя мужчине набрасываться на женщину подобно дикому зверю, даже на свою жену, что между ними должен быть посредник. Когда же его спросили, каким должен быть этот посредник, Пророк ответил: слова и поцелуи.

Книги эти заинтересовали ее, и она купила еще несколько, на сей раз уже не связанных с семейными отношениями и прочла их – хотя до этого она с прохладцей относилась к чтению и не читала ничего, кроме модных журналов и книг, которые в тусовке считались модными. И эти книги открыли для нее новый, пугающий и в то же время притягательный мир.

В исламе не было места всему тому, что сейчас творится в мире, это был мир строгости, благочестия и самоограничения. Получается, что кавказцы, которые гоняли на автомобилях по Москве, избивали людей, трахали доступных женщин, кого-то рэкетировали, совершали тяжкие грехи, за которыми непременно должно было последовать возмездие. И не меньшие грехи совершали русские – они брали взятки, прелюбодействовали, в том числе с людьми своего пола, пили водку…

Потом она прочла книгу, скорее даже брошюру, написанную одним татарским имамом-публицистом. В ней отучившийся в Саудовской Аравии имам гневно обличал существующий в стране режим, доказывая, что именно он является причиной греховности как мусульман, так и христиан. По телевидению говорили, что исламские экстремисты хотят истребить всех мусульман, что они совершают теракты – но этот имам вовсе не призывал к уничтожению всех христиан. И не оправдывал правоверных в России – наоборот, он говорил, что они грешны и тяжко грешны, и все те бесчинства, которые происходят и в Москве и в других местах – грех. Он призывал к уничтожению греховной власти, благодаря которой творятся всяческие бесчинства, и учреждению новой, построенной на богобоязненности и следованию законам шариата.

Одна прочитанная книга, конечно, не заставила Алену полностью поменять свое мировоззрение. Но она серьезно задумалась – возможно, впервые с тех пор, как закончила институт.

Увы, это была всего лишь агитационная брошюра, и Алена была всего лишь обычной московской девчонкой. И событий «арабской весны» тогда еще не было, хотя воевали вовсю – и в Ираке, и в Афганистане, и в Сомали. Она прочла то, что было написано, и в глубине души поверила этому, потому что видела убогость и мерзость происходящего рядом. Хотя бы того же Пашика в постели с его начальником. Мерзость, которая происходит рядом с тобой, на расстоянии вытянутой руки, воспринимается куда нетерпимее, чем мерзость, которая далеко, и ты хочешь избавиться от нее, все изменить, не догадываясь, на что именно изменить. Если бы Алена задалась целью изучить Восток поглубже – она узнала бы для себя много нового и интересного. Как моджахеды, воевавшие в Афганистане против Советской Армии, вступали в половые контакты друг с другом и с мулами, на которых возили боеприпасы – о чем сообщали в Лэнгли шокированные американцы. О том, как уже в наши дни провинциальные варлорды соревнуются по размерам гаремов из маленьких мальчиков, как семилетнего ребенка обрядили в пояс шахида и отправили навстречу американскому патрулю, сказав, что, если он дернет вот за эту веревочку, на американцев посыплются конфеты. О том, как в Саудовской Аравии существует Мутава, религиозная полиция, и она приказывает жителям этой страны утопить согрешивших женщин из их семьи, причем приговор приводится в исполнение старшим мужчиной в доме в семейном бассейне или в ванной. О том, как в Сомали по приговору Союза Исламских Судов забили камнями на стадионе двенадцатилетнюю изнасилованную девочку – за разврат.

Она так и не узнала, что по шариату лучшим лечением от любой болезни считается многократное повторение первой суры Корана. О том, что исламский мир в двадцатом веке не дал миру ни одного изобретения. О том, что исламский мир сейчас – это либо сверкающие мегаполисы, построенные на деньги от добычи нефти, либо невообразимая грязь и убожество. О том, что в Дубае и Саудовской Аравии к гастарбайтерам из Пакистана и Сомали, таким же правоверным, как они сами, относятся как к рабам.

Не думала она и о том, кто, с какими целями и на какие деньги издал эту антиправительственную брошюру. Почему власть Саудовской Аравии, где один из принцев получил в Великобритании пожизненное за убийство своего слуги – гомосексуального партнера, почему-то не клеймится как греховная и продажная, и никто не требует ее свержения. О том, что в Пакистане людей столько же, сколько и в России, даже больше – а вот пахотной земли меньше в двадцать пять раз. Она просто была женщиной, нашедшей своего мужчину…

И сейчас, лежа рядом с Лечей и ощущая его тепло, она вдруг задала вопрос, который сама от себя не ожидала.

– А как принять мусульманство?

Лечи какое-то время молчал. Потом сонно переспросил:

– Ты серьезно?

– Вполне, – сказала Алена с тем же чувством, с которым она шагнула бы в холодную воду. – Нужно… креститься, да?

Лечи улыбнулся.

– Нет, ничего такого не нужно. Это очень просто: чтобы принять ислам, нужно всего лишь дважды сказать по-арабски «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мохаммед Пророк его». И все – ты уже мусульманка.

– И все?