Он коротко кивнул, но, поднимаясь с места, наклонился к моему уху.

— Каждую субботу я выступаю со своим номером в ресторане «Бельведер». Почему бы вам не присоединиться ко мне? Там собирается недурная аудитория. Большинство комиков, которых я знаю, обкатывают там свои новые юморески. — Он протянул мне визитную карточку. — Позвоните, если мое предложение вас заинтересовало.

— Хорошо. Спасибо.

Всю дорогу до стоянки, где мы оставили машину, Райли держала меня за руку.

— Подожди, пока я не расскажу Пончику о том, как выступил его деда сегодня вечером!

В горле у меня вдруг образовался комок. «Не могу поверить, что едва не сбежал оттуда», — подумал я.

* * *

Следующие несколько недель Джо таскал меня за собой по разным клубам. В одном я угодил на мальчишник, где никто не слушал ни единой шутки. В другом я попросил дать мне десять минут. Организатор только рассмеялся в ответ.

— Вы что, намерены дать сольный концерт? — насмешливо осведомился он, и я получил стандартные четыре минуты.

БОльшая часть моих юморесок с треском проваливалась. Но меня куда больше интересовала возможность взглянуть в лицо своему страху и преодолеть его. Для меня пустая и залитая безжалостным светом рампы сцена была самым подходящим местом, чтобы вырасти как личности и подняться над собой нынешним.

Наверное, по моему поведению стало заметно, что меня начинают одолевать боль и усталость, потому что однажды Райли озабоченно заметила:

— Может, тебе стоит притормозить немножко и позаботиться о себе, папа?

— Не могу, хорошая моя, — ответил я. — Впервые я живу полной жизнью.

* * *

Примерно в это же время в качестве жеста доброй воли нескольких талантливых комиков пригласили меня на по-настоящему большое сборище. Речь шла о благотворительном вечере для сбора средств. На нем должны были выступать еще одиннадцать артистов комического разговорного жанра, среди которых были и национальные звезды первой величины.

В большой комнате, где под потолком плавали платные клубы табачного дыма, собралась толпа в триста пятьдесят человек. Я стоял у стойки бара и с трепетом ожидал минуты, когда выйду на сцену и заставлю аудиторию разразиться громовым хохотом. Курилка Джо был ведущим вечера, который он и открыл потрясающим пятнадцатиминутным выступлением. Он шутил абсолютно надо всем, начиная со своего нью-йоркского акцента и заканчивая первым осмотром своей предстательной железы.

— А вы слышали о новой виагре для женщин? — Он покачал головой и скривился. — Нет, это не для моей старушки. Это похоже на то, как если бы я вздумал поджечь одну-единственную спичку, привязанную к глыбе льда.

С каждой новой шуткой толпа все больше раскрепощалась. Сердце гулко стучало у меня в груди, а рубашка уже взмокла от пота. Белла то и дело поглядывала на меня и улыбалась.

Следующей к микрофону вышла Стеф Коллюра и принялась смешить народ без передышки. От проблем с собственным весом она перешла к своим ежедневным трудностям в браке, напоминая аудитории, как важно и даже необходимо уметь смеяться над собой.

А меня не покидало ощущение, будто я смотрю на происходящее со стороны. Время от времени я окидывал толпу быстрым взглядом. «Здесь собрались триста пятьдесят человек, — думал я. — А ты боишься выступать на публике. Получается, ты совсем спятил?»

Белла подняла вверх большие пальцы рук и одними губами прошептала:

— Я люблю тебя.

Райли и Майкл буквально светились от гордости.

Следующим на эстраду вышел Тони Джи, итальянский Дон Риклз, и с того момента, как микрофон оказался у него в руках, больше никто не мог чувствовать себя в безопасности. Он прокатился над толпой, как раскат грома. Когда присутствующие наконец соображали, что стали объектом его шуток, то им уже ничего не оставалось, как хохотать до упаду. Он был настоящим профессионалом.

А я то и дело мысленно повторял: «Господи!» — и боялся, что не выдержу и тоже грохнусь в обморок.

Тони Джи у микрофона сменил Кристиан Шоу, заметив, что он оказался единственным чернокожим среди собравшихся. Все рассмеялись. Манерой поведения напоминая молодого Криса Рока, Шоу был многолик, не стеснялся в выражениях и моментально переходил от высокого стиля к нецензурщине.

На сцену вышел Джей «Данни» Донован. Ветеран комедийного жанра, он выступал на эстраде вот уже тринадцать лет и при этом постоянно проживал в Бостоне, откуда и ездил на выступления, свидетельством чего был его безошибочный акцент. Получая регулярные приглашения от бостонского ночного клуба «Комедийная остановка клуба Ника», он оттачивал свое мастерство и в других подобных заведениях Нью-Йорка. Под конец он спародировал изрядно перебравшего Губку Боба Квадратные Штаны и покинул сцену под гром аплодисментов.

— А теперь давайте поприветствуем нашего сегодняшнего новичка Дона ДиМарко! — объявил Курилка Джо.

Не знаю, как мне это удалось, но я заставил ноги вознести меня по ступенькам на сцену и ухватился за микрофон. Это трудно объяснить, но в тот момент мне казалось, будто я выступаю в комедийном жанре давным-давно.

— По дороге сюда я поломался, — сообщил я и сделал паузу.

Огромная толпа застыла в ожидании.

— С моей машиной все в порядке. Просто по радио исполнили песню «Ветер в моих крыльях», и я не смог этого вынести. Мне пришлось съехать на обочину и дать себе выплакаться.

Откуда-то из задних рядов аудитории, словно ангел, ниспосланный с небес, до меня донесся женский смех. К несчастью, он оказался каким угодно, но только не заразительным. Хотя я говорил себе, что должен получать удовольствие от каждой секунды своего выступления, уже со второй шутки я нес какую-то ерунду, словно пьяный аукционер.

— Этот жанр… комедия, юморески… все это для меня внове, — запинаясь, лепетал я, — хотя я готов на все. Например, разводить хомячков… чем и занимался одно время. Откровенно говоря, выпасать их нелегко. А еще… они, типа того, приводили меня в возбужденное состояние. — Я прервался на мгновение, чтобы вытереть со лба пот, ручьями ливший в глаза. — Знаете ли вы, что чем сильнее давишь им на брюшко, тем больше их глаза вылезают из орбит?

Несколько мужчин, стоявших у бара, начали смеяться. Я быстро оглянулся на них. Они о чем-то разговаривали между собой. Мне ничего не оставалось, как мужественно продолжать дальше.

— Мои дети — как я ни старался избавиться от них — всегда возвращались по следу машины домой. Нет, серьезно, родителем быть нелегко, верно? Взять хотя бы те времена, когда мой сын Робби был настолько молод, что мог не считаться с желаниями других людей. Как-то вечером мы устроили пикник в зоне отдыха неподалеку от шоссе, и он решил слопать целый пакет слоек с сыром. Было темно, он устал, пальцы его перепачкались в оранжевой пудре, и он случайно принял свой большой палец за очередную слойку. Впившись в нее зубами, он испустил такой вопль, что из леса выбежали две дюжины потных мужиков. — Я покачал головой. — Честное слово, этот малый не питал ни малейшего уважения к личной жизни остальных.