плечо, не сводя с меня взгляда.

— Совпадает, — лениво подтверждает «джон».

— Что на камерах? — продолжает допрос стоящий передо мной мужик.

— Прошли через блокированное КПП в одиннадцать сорок три.

— Что, подгорело? Свои же притопили? — усмехается «Лётчик», показывая кривые жёлтые зубы. Подгорело, как же.

— Как-то так, — соглашаюсь и улыбаюсь в ответ. По комнате слышен грубый смех. Отчего-то всем это показалось смешным.

— Что за баба?

— Девчонка из управления, тоже уволили. Жить негде, счёт заблокирован.

— Сим чей?

Прости, Пончик.

— Мой.

— Богат, — снова усмехается «Лётчик», — пожертвуешь? Элементы питания на вес золота.

Твою ж мать. Думай, Марк, думай!

— Это мой компаньон.

— Это что ещё за хрень? — фыркает «Капрал».

— Инвалид я, первая группа, — не-на-ви-жу.

— Эй, Сань, глянь-ка, — «лётчик» отступает от меня, как от зачумлённого.

«Джон коннор» ищет в своём кпк информацию, и, конечно же, находит записи в архивах МВР.

— Всё верно, — говорит уже совсем другим голосом.

— Понимаю, — кивает «лётчик», — ладно, пользуйся пока. Мы у больных не воруем.

— Может... — я поднимаю скованные руки. За время, пока мы сидели в подвале успел натереться красный след на запястьях.

— Конечно, — «лётчик» зовёт охранника с ключом. Наручники, наконец-то, снимают. — Меня зовут Игорь Михалыч, для всех я тут «Батя».

Вот как? Хорошо.

— Это, — «Батя» кивает на «капрала», — Сергей Сергеич, а вот этот молодой, Санёк.

— Оч приятно, может, подскажешь, где комнатку снять? — я улыбаюсь, но чувствую, что напряжение между нами никуда не делось, как и недоверие. — Устали — сил нет.

В моём кармане пищит коммуникатор и все трое вздрагивают. Сергей Сергеич и Санёк выхватывают пистолеты, и теперь мне в лицо смотрят два ствола.

Я продолжаю улыбаться.

— Это таймер, — медленно лезу в карман, — таблетку принять надо. По расписанию. Таймер...

Коммуникатор выхватывают из руки, проверяют. А я медленно лезу в другой карман за банкой с капсулами. Показываю всем.

— Водички дадите?

Санёк «коннор» подхватывает со стола грязный, в разводах, стакан и наполняет его водой из-под крана. Передаёт мне. Под внимательными взглядами я выпиваю свою суточную таблетку. Это словно сигнал, расслабляет всех троих.

— Можно не снимать, у Марты есть свободная комната, — говорит «Батя». — Что, совсем жить негде?

— Совсем, — киваю.

— Тогда добро пожаловать в Гудрон-таун, — усмехается «Батя». — К отверженным.

— Девчонку освободите? Молоденькая ещё совсем, — начинает болеть голова и першит в горле. Привет местному производству.

— Сейчас, Саш, сходи, — «Батя» проводит рукой по ноутбуку на столе. Это Колючки техника. Надеюсь, ты права и там нет ничего, что могло бы нас утопить.

— И как ты теперь? — с сочувствием спрашивает Сергей Сергеич, покачивая головой. Мне твоё сочувствие не надо. Поперхнись им. Но сказать нельзя. Не будь моя болезнь столь убедительной, неизвестно, были бы мы всё ещё живы?

— Как-нибудь, — я оглядываю комнату. Словно после бомбёжки. Но «капрал» не теряет бдительности. Он внимательно следит за мной и я чувствую: одно неверное движение и пуля прошьёт мне череп.

— Почему уволили? — не отступает он.

— Рейтинг снизился, не по протоколу служить в госорганах с социалкой ниже девятисот.

— А чего так-то?

— Да,... — мне нечем оправдаться, — так вышло.

— Вышло... — ворчит Сергей Сергеич, переглядываясь с Игорем.

Наконец, приводят и испуганную Колючку и Пончика. Оба встают рядом. Игорь Михалыч внимательно осматривает каждого.

— Ты почему здесь? — спрашивает он Колючку. Не подведи, Лин. Но она молчит.

— Я тебя спрашиваю! Немая что ли?

— Рейтинг снижен, — грубо отвечает девушка, бросая быстрый взгляд на свой ноутбук.

«Батя» молчит и смотрит на нас по очереди. Задерживает взгляд на симе. Потом принимает решение.

— Сань, отведи всех троих к Марте. Пускай отдохнут пока. Завтра договорим. Симу блокировку не снимать.

— Верните ноут! — верещит Колючка хрипло. Ох, не вовремя.

— Потом, — Игорь Михалыч кладёт на крышку аппарата ладонь, — ты отдохни пока.

Нас толкают к выходу, а Колючка всё рвётся к своей технике так, что охранникам приходится её тащить.

— Уберите руки! — высоко, как настоящая девочка, верещит Колючка, вырываясь из грубых ладоней.

— Спокойнее, — я чувствую, что от её истерики на моём плече сильнее сжимается чужая рука.

— Заткнись, сучка! — грубо обрывает девушку провожатый.

— Ты поаккуратнее, браток, — я протягиваю ладонь, отстраняя от Колючки конвоира, и сразу меня хватают за руки и закладывают их за спину.

— Ну-ка успокоились все! — рычит Санёк из-за моей спины и нас отпускают, провожая теперь на небольшом расстоянии.

— Тише, — шепчу я Колючке. У неё безумные глаза, мне кажется, она готова взлететь, уползти, бежать, лишь бы вырваться, — нас не тронут.

Колючка сжимает свои плечи руками и сжимается до агрегатного состояния маленькой букашки. Я кладу руку ей на плечо и чувствую, как она напряжена. Веду рукой по спине, едва касаясь одежды. Как ни странно, это работает, Колючка чуть расслабляется и высовывает нос из своей скорлупы. Нас ведут по улице к соседнему зданию. Навстречу попадаются редкие посыльные в камуфляже. Почти военный лагерь. Просто так мы отсюда не выйдем, даже если захотим.

Комната на седьмом этаже оказалась чуть больше, чем та, что Пончик снял в борделе. Здесь лежали четыре топчана на полу, занимая всё пространство. Колючка сразу отбросила ногами один и пройдя к окну, залезла на подоконник.

— Это лучше, чем на улице, — замечаю я. Подтягиваю топчан и накидываю один на другой. Всяко лучше.

Колючка молчит, глядя в окно, отгородившись от всего мира стеной мнимого безразличия.

— Я не могу ни с кем связаться, Марк, — жалуется Пончик.

— Думаю, это был бы худший из вариантов для нас, — я немного устал, у меня болит голова. Ложусь на своё «королевское» ложе. Хочется есть. Санёк обещал, что нас позовут к ужину. Было бы неплохо, а то я совсем скверно обращаюсь со своим телом. Скверно... Опять это слово, как рождественская карамель.

— Хотите сказать, что нам надо ждать? — уточняет Пончик.

— Я сказал, что ты мой сим-компаньон, поэтому, будь добр веди себя соответственно.

— Я понял, — молодец, Пончик.

— Лин...

Но