– Да, конечно, Агенор!

Вскоре со двора послышался его голос, а затем радостные крики – людям явно пришлось по душе моё решение. Однако я заметил, что Марина далеко не в восторге. Несмотря на то, что мы пробыли вместе не так уж долго, за это время настолько научились понимать друг друга даже не с полуслова, а с полувзгляда, что я сразу понял – она недовольна моей излишней щедростью. Вылечить, накормить своих воинов, обеспечить им временное пристанище – это ещё куда ни шло, но зачем разоряться на покупку земли, выплачивать пособие вдовам?

– Как ты себя чувствуешь? – мы остались одни в комнате, она присела ко мне на кровать.

– Спасибо, уже почти нормально. У меня к тебе просьба – я выйду к солдатам, порешаю с ними вопросы обороны. Тебе это не интересно, так что ты, пожалуйста, займись организацией хозяйства, чтобы побыстрее передать всё в руки прислуги, а самим приступить к основной деятельности. А потом у меня к тебе есть очень важный и серьёзный разговор.

– Тогда до вечера?

– До вечера.

* * *

Вечером, решив все насущные вопросы, мы впервые за долгое время остались наедине. Я приказал принести из трактира жареную курицу, овощи, бутылку лёгкого вина.

– Тебе сегодня не совсем понравились мои решения? – начал я разговор.

– Как тебе сказать… Я не сильно разбираюсь в таких делах, но разве недостаточно было накормить людей, вылечить раненых, ну, там, наградить парой золотых солидов. Может, не стоило обещать раздавать землю, выплачивать пособия? Разумеется, я не собираюсь оспаривать твои решения, но просто они показались мне чересчур щедрыми, ведь мы и так понесли значительные убытки…

– Эти воины – моя личная гвардия. Они и раньше были преданы мне, а теперь станут ещё преданнее, я буду знать, что они никогда не пойдут против меня! Добро не забывается, Марина!

– Первое, что забывается, это добро. Когда встаёт выбор между верностью и выгодой, очень немногие выберут верность… У моего отца был помощник, Дементий – ловкий, толковый, шустрый. Однажды он повздорил с каким-то важным гражданином, оскорбил его. Ему грозил крупный штраф, но отцу удалось замять это дело и выручить Дементия. Потом в его доме случился пожар, и отец снова помог ему – предоставил временное жильё, ссудил деньгами. А когда пришли варвары, отец не успел спасти ни себя, ни меня, ни товары, так как Дементий бросил нас на произвол судьбы и удрал со своим имуществом на наших повозках…

– Может, и так… Но я действую по правилам своего… ну, в общем, как принято было у нас.

– В вашей Руси?

– Не только. Давай я расскажу кое-что о себе, всё откладывал этот разговор, но что-то мешало: то твои экспедиции, то моя оборона, то наш неожиданный отъезд. А я хочу, чтобы между нами не было недомолвок и тайн. Так вот, моей страны нет ни на одной карте. А если быть точнее, её там ещё нет.

– Что это значит? – удивилась Марина.

– То, что пройдёт не меньше пятисот лет, когда о ней появятся первые упоминания…

– Я не понимаю… – впервые, пожалуй, я видел свою боевую подругу такой растерянной, – пятьсот лет? Как это?

– Давай я попробую тебе рассказать всё по порядку…

…Мне было очень трудно. Как объяснить девушке пятого века, что такое путешествие в прошлое? Как хотя бы в общих чертах рассказать ей об устройстве нашего общества? Как донести до неё понятия гуманизма, взаимовыручки, человеколюбия, если они перестали быть основополагающими в нашем обществе, но пока ещё прочно держались в сознании?

Однако я недооценил Марину. Она выбрала из потока обрушившейся на неё информации самое важное для себя, а остальное просто приняла к сведению, или вообще пропустила мимо сознания.

– Значит, ты попал сюда из своего мира по воле Древних богов?

– Не совсем так, скорее, против их воли. Да и против своей, в общем-то!

– Не говори так, – покачала головой Марина, – против воли богов ничего сделать нельзя! Все, кто пытался богов обмануть, или погибал, или подчинялся им!

– Ну, не знаю… По-моему, эти боги проиграли свою битву, христианство стало государственной религией, и в Риме и в Греции, и ничего они с этим не сделают!

– Значит, ты стал христианином?

– С чего ты взяла? – удивился я.

– Ну, ты игнорируешь волю богов, соблюдаешь христианские праздники, помогаешь христианским монахам… – пожала она плечами.

– Воля богов… Я пока не знаю, где эта воля, чтоб её игнорировать. Праздники мне соблюдать положено по статусу, и тебе тоже. Мы с тобой крупные торговцы, занимали в Олисипо важное положение, теперь займём его здесь. Христианство – религия государственная, её соблюдают и местный префект, и сам император, а я не собираюсь идти против начальства и общественного мнения! Я благодарен монахам, которые меня спасли, не спрашивая о моих религиозных воззрениях. Точно также я отблагодарил их за это, не вникая в их веру.

А по большому счёту, мне всё равно – древние боги, христиане, огнепоклонники, или атеисты. Моё дело – торговля, бизнес, как у нас говорили, война, борьба за власть… А кто во что верит – это личное дело каждого!

– Я говорила тебе, мой отец всю жизнь верил в Древних богов. И мне кажется, что мы достигли всего именно с их помощью. Они не проиграли, не умерли, они появятся ещё, и спросят с нас по полной. Нельзя идти против их воли!

Марина покачала головой и вышла. С одной стороны, мне было досадно, что она повторяет слова Максима Викторовича, или его призрака. С другой – я по опыту знал, что моя верная подруга разбирается в таких вопросах лучше меня, и к её словам стоит прислушаться…

* * *

Капитан Луций лениво озвучил мудрую мысль о том, что ветер, кажется, меняется. Я столь же лениво подтвердил это. Мы перекинулись ещё парочкой фраз, и опять замолчали, а передо мной снова замелькали картины нашей жизни в Греции в первые годы после переезда…

* * *

– Ты знаешь, Алексиос, кажется, я всё-таки беременна!

– Правда? – я подскочил со своего ложа, на котором отдыхал после ужина. – Наконец-то! А ты точно уверена?

– По моему, да, – Марина суеверно отмахнулась от меня и подула на ладонь, – бабка Корнелия утверждает то же самое, я сегодня утром ходила к ней.

Вопрос наследника волновал нас давно. Мы официально поженились вскоре после переезда. Было ли это любовью, не знаю, не хотелось кидаться словами, но нам обоим было настолько комфортно друг с другом и в делах, и в быту, и в постели, что я уже просто не мог себе представить себе жизни без этой женщины, выкупленной мною из рабства за несколько золотых побрякушек.

Марина очень переживала, что у неё никак не получалось забеременеть – очевидно короткая жизнь в рабстве и издевательства хозяев-варваров нанесли ей сильную психологическую травму. И, похоже, что сейчас, когда после бегства пришлось решать вопросы переезда и обустройства на новом месте, она отпустила ситуацию, и вот результат!