Тэз развел руками, как будто сам не понимал, как очутился в Атланте. И расплылся в очаровательной улыбке.

— Говорит, сынок мисс Уотлинг, — повторил Макбет.

Внимание Эдгара Пурьера сосредоточилось на Тэзе.

— Мальчик, кто ты? Как тебя зовут?

— Я Тэйзвелл Уотлинг, сэр.

— Господи, Уотлинг! И ты родился?..

— В Новом Орлеане, сэр.

— Когда? Меня не волнует, где ты родился. Дай-ка по-

считаю. Двенадцать… нет, все тринадцать лет назад!

— Мне тринадцать лет, да, сэр.

— Cher[25]капитан, сейчас не время для расспросов. Мальчик приехал встретиться со своей дорогой мамой.

Капитан Пурьер, встав, принялся придирчиво изучать Тэза, словно выбирал себе новый кольт.

— Да, есть сходство, определенное сходство — те же уши, тот же нос! — Он поднял стакан, — Тэйзвелл Уотлинг! Ей-богу, ты внебрачный сын Ретта Батлера!

Залпом выпив бренди, он поставил стакан на каминную полку.

— Вы ошибаетесь, сэр. Капитан Батлер — мой опекун.

— Ну конечно. Вне всякого сомнения.

Тикали часы на камине, в печке потрескивал огонь.

Тэз, приехавший издалека, почувствовал усталость.

— Я сообщу капитану Батлеру о вашей заинтересованности в моем происхождении, сэр.

Глаза у Пурьера стали пустыми.

— Поговорим в другой раз, мальчик. Минни, можешь принести мне еще бренди? Теперь французского, хорошо, cher?

Минетта спешно провела Тэза через прихожую в комнату, которая раньше служила семейной столовой, а теперь превратилась в будуар Красотки Уотлинг, святилище необразованной женщины со средствами. Темные шелковые муаровые шторы закрывали окна, скрадывая шум улицы. Плафоны были расписаны пышными яркими цветами. На кровати лежало покрывало из розовой парчи, а в изголовье — бесчисленное множество больших и маленьких подушек с бахромой. Теплый надушенный воздух окутал Тэза. От этого гимна женственности мальчику стало не по себе.

Мать посмотрела поверх очков для чтения.

— Тэз, — ошеломленно произнесла она, — А я как раз пишу тебе!

— Мадам, le bon fils![26]

Минетта подтолкнула мальчика к матери.

Тэз попытался предупредить ее протесты:

— Я так рад, что я здесь, маман. Можно мне остаться с тобой?

— Но, Тэз…

— Я пробрался сквозь линии федералов, прямо под носом у часовых. Один из них чуть не наступил на меня! Если бы так случилось, не знаю, что бы я делал! Я не привез никакой еды, мне нечего было есть, я голодал, маман. А потом повстречался с какими-то гуртовщиками, которые везли скот в Монтгомери, и они угостили меня кукурузными лепешками. А уже на железной дороге полицейские не пускали меня в поезд. И солдаты тайком провели меня в вагон.

Сын бросился в объятия матери.

— Бог знает, как я скучала по тебе, мой дорогой.

Минетта открыла бар.

— Минни! Он называет меня Минни! Если уж меня окрестили именем Минетта в церкви, то пусть и Капитан Длинный Нос потрудится произнести!

Красотка нежно откинула волосы со лба сына.

— Минетта, пожалуйста, давай потом.

— Элоиза вообще не хочет спускаться, когда этот чело-век приходит.

— Да, Минетта. После, прощу тебя.

— Капитан, вот ваш французский бренди!

Минетта плюнула в стакан, прежде чем наполнить его, и вышла.

Мать и сын обнимались, разговаривали и снова сжимали друг друга в объятиях. Чуть позже Лайза принесла на подносе суп с хлебом. Тэз ел на туалетном столике матери, среди помад и снадобий.

— Лайза просто чудо, правда, мама? — сказал он с набитым ртом.

— Супруга бедной девочки убили на войне. Они провели вместе только один день. Только один! Когда она оказалась на пороге нашего дома, я впустила ее.

Красотка постелила на пол рядом с кроватью одеяла и, после того как мальчик заснул, поцеловала его в лоб и погасила лампу.

На следующее утро Тэз, возвращаясь из уборной, заметил, что из кухонной трубы поднимается дым. Лайза отскочила от плиты, которую топила.

— Как ты меня напугал! Не привыкла, что здесь кто-то рано встает.

— Я выспался, — сказал Тэз. — Мы в Нью-Орлеане вообще почти не спали.

Она подняла бровь.

— Как так?

— Там днем и ночью жизнь кипит, — Он потер нос.—

В Атланте столько дыма!.. Как вы терпите?

— Сам скоро привыкнешь.

— Маман сказала, что ты вдова.

— Да, пристрелили моего Билла.

— А я никогда не был женат, — сказал Тэз.

— Конечно, ты же еще ребенок.

Тэз выпрямился.

— Мы в Нью-Орлеане говорим: «L'heure coq cante, il bon pour marie!» — И любезно перевел: — «Когда петух закричит, он уже готов к женитьбе!»

— Ты говоришь забавно, — заметила Лайза, — Расскажи еще что-нибудь.

Тэз на французском сказал девушке, какие у нее красивые глаза, и она покраснела, потому что и французский язык не может скрыть чувства.

Тэз добавил:

— Ты, наверное, слышала, что я незаконнорожденный.

— Вряд ли я когда-либо встречала незаконнорожденного.

— Ну, теперь встретила, и что ты думаешь?

— Да вот, думаю, овсяную кашу приготовила, ты, может, захочешь.

Позже Тэз познакомился с девушками: Элен — у нее были волосы, длиннее которых ему не приходилось видеть, Элоизой — с сонными от опия глазами.

Макбет, у которого все костяшки пальцев были разбиты, расплющены от драк, вырос в Атланте.

— Я городской негр, — говорил Макбет, — И косынок не ношу. У меня на голове — шляпа.

Тэз справился у него о капитане Батлере.

— Да он приходит и уходит, — ответил Макбет.

— А капитан Батлер спит здесь? В доме?

— Ты имеешь в виду, спит ли он с твоей мамочкой? — спросил негр без обиняков.

Тэз сжал кулаки, но Макбет не отводил глаз, пока мальчика не отпустило. Тэз с отсутствующим видом принялся что-то насвистывать.

— Ты кого-нибудь убивал? — спросил он.

— Только негров, — ответил Макбет.

Защелкнув за собой дверь в комнату Ретта, Тэз принюхался. Спертый запах дыма и пыли. Так вот какой кабинет у его отца. Пока полицейский не проболтался, Тэз и не подозревал об этом. Когда он спрашивал у Красотки об отце, она всегда отвечала: