«Дорогая Алла, сообщите, пожалуйста, о получении-ВПЕЧАТЛЕНИИ.

Не знаю – в масть ли… Сама-то я уверена, что пишу нужное…»

«Большое спасибо за сообщение и ОБОДРЕНИЕ!

Я рада, если по Вашим меркам это – мощно.

Я удивилась, честно говоря, что мало помоев, и даже – благодарят…

…Всегда верила, что все – не зря…

Ваша (целиком и полностью Вами – в моей сегодняшней сверхзанятости спровоцированная на текст)

МЧ»

* <Маше Чудаковой> Шесть лет назад я переехала в Тбилиси. Спустя несколько лет один мой хороший друг прислал мне по почте книгу вашего папы «Ложится мгла на старые ступени». Я прочла ее здесь, в Грузии, впервые. Книга меня настолько поразила, ну… об этом даже и писать неловко, как будто неправильно (все будет не то). Она, книга, и сейчас со мной. Во время пандемии, когда Грузия больше года жила в полностью закрытых границах и я пережила здесь довольно непростой период, перечитывала книгу фрагментами почти каждый день: то одно, то другое. Особенно почему-то спасали эпизоды про верблюдов и псов. Но и все – про деда. Главу «Натуральное хозяйство XX века» выучила почти наизусть.

Обо всем этом хотела и стеснялась написать Мариэтте Омаровне. У меня и черновик письма сохранился. А еще словарь слов, которые я выписывала из книги и которые узнала впервые. Эти слова – они как мои секретные камушки, катала их за щекой до посинения.

Не написала, потому что боялась отвлечь, написать не то, не так. Недостаточно вглубь, что ли.

Разрешите вас обнять, больше не знаю способа передать то, что чувствую в эти дни.

Сергей Михайлов

(«Алтайский листок»)

21 ноября в московском коронавирусном госпитале «Коммунарка» скончалась Мариэтта Омаровна Чудакова – писатель, литературовед, исследователь творчества Михаила Булгакова. Ей было 84 года. Мариэтта Омаровна жила в Москве, но не раз бывала в Республике Алтай, заглядывала в гости в редакцию «ЛИСтка». Познакомились с Мариэттой Омаровной мы в середине 2000-х – она со своим помощником, ветераном Афганской войны Андреем Мосиным (которого когда-то «выцарапала» из лап Бердникова) путешествовала на машине по Алтаю.

Помню, у нас тогда в редакции не было ни одного зеркала, и Мариэтта Омаровна, обнаружив это, сказала нам с ныне уже покойным редактором «ЛИСтка» Виталием Бочкаревым – «Все с вами понятно… Мужичьё, не краситесь, вот и нет зеркала…» В 2007-м Мариэтта Омаровна была в «тройке» партийного списка «Союза правых сил» (первым номером был позднее расстрелянный у стен Кремля Борис Немцов), и я в «ЛИСтке» пытался призвать земляков проголосовать за нее.

В 2009-м Мариэтта Омаровна (по старой памяти, в детстве она переболела туберкулезом) попыталась помочь детскому противотуберкулезному санаторию в Чемальском районе – за счет средств благотворителей построить там небольшой домик для родителей, приезжающих навестить своих детей. Неожиданно наткнулась на жесткое сопротивление местных чиновников во главе с Антарадоновым и Яимовым, даже митинг у Минздрава (его тогда возглавлял Яимов) прошел. Мы писали об этой истории в «ЛИСтке». Последний раз я видел Мариэтту Омаровну года три назад – несмотря на преклонный возраст, она пришла на Марш памяти Немцова в Москве.

Мариэтта Омаровна участвовала в общественной деятельности и правозащите, была противницей агрессивной имперской политики <…>, в 2014-м году была одним из организаторов митинга в защиту Украины…

Светлая память…

Борис Кутенков

Очень остро переживаю уход Мариэтты Омаровны.

Она была не просто «человеком-стимулом», а той, кто каждый день, каждым своим поступком, самим существованием, образом жизни побуждала хоть немного соответствовать. Соответствовать масштабам труда, честности, деятельной любви к литературе.

Только для нее необходимость продвижения литературы – как личное дело – была неотделима от общественной задачи.

Только она могла прийти в свои 77 на случайный, в общем-то, и незнакомый круглый стол по приглашению (вне конъюнктуры, вне разделения на «своих / не своих»), – и прочитать пылкую лекцию о сегодняшнем извращенном понимании патриотизма со стороны депутатов Госдумы. А перед этим не полениться найти стихи организатора, позвонить ему казалось бы, безо всякой причины, – и честно высказаться о них (настоящий профессиональный жест).

Только она могла прийти на мероприятие в маленькую подмосковную библиотеку (по такому же приглашению «со стороны») и буквально вцепиться в библиотекарей с вопросом, есть ли у них книги Светланы Алексиевич; и отругать за то, что их нет. И пожелать их закупить. И уверен: закупила. А ответив на опрос журнала, непременно спрашивала, что сам организатор опроса думает об этом: кажется, никто больше так не делал – важно было ощущение обратной связи, лица перед собой, разговора с человеком.

Только она неустанно в свои годы ездила по всей стране, проводила тестирования для подростков, дарила книги – и любое невежество, любое незнание литературных реалий переживала как удар по нравственному здоровью нации, и эмоционально писала об этом.

Она благословила наши чтения «Они ушли. Они остались» в первый год их существования (вот так же, получив письмо в общей рассылке – и не поленившись откликнуться и написать, какое это важное дело). Была нашим преподавателем в Литинституте – и по ее курсу (литература XX века) я прочитал, пожалуй, больше, чем по любому другому: был еще один преподаватель – но там действовало, что он драл семь шкур, а в случае с Мариэттой Омаровной важно было хоть чуточку заслужить ее уважение (вернее, не так: стыдно было не заслужить и показать себя невеждой). На экзамене с ней спорили о Юрии Олеше – и немного гордился, что сдал на «отлично», и, кажется, не было для нее проблемы в литературе, к которой она подходила бы формально или поверхностно, не вкладывала всю душу.

В последний раз мы с ней общались в 2019 году – я хотел взять интервью для «Учительской газеты», она первоначально согласилась, но потом довольно резко отреагировала, попросив, чтобы к ней не приставали, – она должна успеть дописать то, что ДОЛЖНА дописать. «Дорогой Борис, не обижайтесь на искренность – мое пожелание одно: чтобы меня все оставили в покое!!…Мне надо писать (встаю в 5 утра, раньше – уже опасно…), а не разговоры разговаривать…»

Ее дело будет жить, ее книги – переиздаваться, о ней самой должны быть написаны многие книги, а ее пример общественного подвижника должен жить в поколениях.

Много еще можно вспомнить о Мариэтте Омаровне (честно говоря, не читал фб в эти дни: многие ее коллеги наверняка написали куда лучше меня). <…> приведу просто один отрывок, который