Народу в небольшом по размерам ресторанчике «Рандеву» было немного. Часто сюда захаживали молодые парочки, но, как правило, несколько позднее. Антьер же с детства любил этот ресторанчик, расположенный неподалеку от его дома, и за редким исключением предпочитал ужинать именно здесь. Ему нравилась местная кухня, нравилось обслуживание, обстановка. Все тут было уютно и, по мнению самого Жака Антьера, как-то по-домашнему.

Гляссе убрал мобильник, развернулся к столу и взял салфетку.

– Нет, ты подумай! – Антьер презрительно хмыкнул и, не отрывая глаз от газеты, сказал: – Эти писаки совсем обнаглели. Им дай только палец, и они с удовольствием отгрызут тебе всю руку по локоть. Я поражаюсь такому подходу, Морис. И кому только пришло в голову упразднить такую жизненно необходимую функцию, как цензура? Ослы!

– Что там случилось? – довольно вяло поинтересовался Гляссе.

– Они перевернули все с ног на голову. – Антьер сложил газету и бросил ее на стол. – Вот что случилось. У прессы хватает наглости обвинять французские власти в незаконном ущемлении гражданских прав арабов. Дескать, мы звери, а арабы… Бедные невинные жертвы. Кто редактирует такую прессу? Французы? Или, может, арабы? Я уже ничему не удивлюсь. Не разобравшись в истинном положении вещей…

– Знаешь, может, в чем-то они правы, Жак, – прервал тираду старого друга Гляссе.

– Правы? О чем ты?

– Возможно… Заметь, я подчеркиваю, возможно, мы немного поторопились с нападками на арабов.

– Что значит поторопились? – Антьер нахмурился. – Хватит уже темнить! Что у тебя там, Морис? О чем я еще не знаю?

Гляссе неторопливо расправил салфетку и постелил ее себе на колени. Все его движения были аккуратными и неторопливыми. Прекрасно зная Гляссе уже на протяжении многих лет, Антьер знал, что тот и сам еще обдумывает тему предстоящей беседы.

– Ну, никаких определенных фактов или доказательств у меня, конечно, нет. Только предположения, Жак… Я только что разговаривал с Перетье…

– Вот как? – в глазах Антьера вспыхнула заинтересованность. – И что там? Как продвигаются у него дела?

– Во-первых, начнем с того, что ты был прав, – Гляссе открыто улыбнулся. – Насчет русских. Направленный из России ученый, как ты и говорил, верхушка айсберга. Перетье удалось выйти на человека, который осуществляет прикрытие профессора. В открытую тот, конечно, этого не признает, но Венсан тоже не дурак…

– Я уже слышал все хвалебные речи в адрес твоего агента. Ближе к делу.

Официант доставил заказ, и мужчины вынуждены были на некоторое время прервать беседу. Когда же они вновь остались одни, Гляссе вкратце поведал начальнику департамента и своему старому другу то, что также коротко рассказал ему по телефону агент.

– Занятно! – Антьер придвинул к себе тарелку с салатом и совершенно бездумно ковырнул вилкой. – Весьма занятно, Морис. Проникновение в здание «Моссада», взятый в заложники русский профессор… Думаешь, ему грозит та же участь, что и нашему.

– Трудно сказать, – уклончиво ответил Гляссе. – Перетье, например, полагает, что с гибелью Анри Фери все может быть не так уж чисто и просто, как кажется на первый взгляд. Это к тому, что ты сказал насчет арабов.

Антьер удивленно вскинул брови.

– Хочешь сказать, что она не убивала его?

Начальник департамента любил задавать прямые и конкретные вопросы. Что касается Гляссе, то он, напротив, по возможности старался избегать таких прямолинейных бесед. Всякий раз ссылаясь на Перетье, он не стремился к тому, чтобы объективно высказать свое мнение. Во всяком случае, до тех пор, пока у них нет реальной картины происходящего. Лишь разрозненные гипотезы, не подкрепленные ни одним стоящим фактом.

– Убивала или не убивала – не в этом дело, – парировал Гляссе с напускным безразличием. – Дело в том, что еще не факт, что за убийство Фери целиком и полностью несут ответственность арабы. Перетье обещал в ближайшее время предоставить более полную информацию по этому вопросу, но не исключен тот факт, что над Айсаной Хаши-Ула деятели из «Моссада» проводили какие-то эксперименты. Все это вполне может оказаться очень сложной, запутанной и многоходовой игрой, Жак. Вот что я хочу сказать.

Завершив столь длительную и витиеватую тираду, Гляссе замолчал и как ни в чем не бывало приступил к трапезе. Антьер не торопился сделать то же самое. Он все еще внимательно разглядывал собеседника из-под нахмуренных бровей. Затем рука Антьера вновь подхватила со стола газету.

– Чем дальше, тем интереснее, Морис. – Он свернул газету трубочкой и легонько постучал ею по краешку стола. – Ты представляешь, как мы будем выглядеть, если этот твой Перетье окажется прав? Пресса не оставит нас в покое. Она нас на куски порвет, если все эти нападки на арабов не имеют под собой никакого реального обоснования.

Гляссе замычал и покачал в воздухе отставленным указательным пальцем. Завершив жевательный процесс, он сказал:

– Нет смысла валить все в одну кучу, Жак. Это мы с тобой знаем о прямой зависимости между произошедшим в Иерусалиме и тем, что творится сейчас в арабских гетто здесь, на территории Франции. Но пресса не увязывает их в единое целое…

– Только потому, что о событиях в Иерусалиме им не известны все подробности, – ввернул Антьер.

– А ты собираешься посвятить в них всех и каждого? – Гляссе усмехнулся, отправляя в рот новую порцию салата.

Антьер молчал целую минуту, взвешивая все только что услышанное. В чем-то Гляссе был, бесспорно, прав. Не стоило устраивать бурю в стакане воды без крайней необходимости. Но ситуация в Иерусалиме нравилась главе департамента все меньше и меньше. Особенно после того, как подтвердился факт довольно активного включения в игру русской стороны. Это настораживало и наводило Антьера на неоптимистичные размышления.

– Русские не должны обойти нас, если окажется, что за всем этим стоит большая политика или… Или любая загадка, способная повлечь глобальные изменения в мире и науке, – твердо высказал свою точку зрения Антьер.

Гляссе прекрасно понял, что тот имеет в виду, и, соглашаясь, кивнул, не прекращая при этом своей трапезы.

– Перетье будет держать этот вопрос на контроле. Я уже говорил тебе, Жак, что в этом парне патриотизма…

– Да-да, – раздраженно прервал собеседника Антьер, – больше, чем в ком бы то ни было.

– Вот именно.

Антьер наклонился и взял бокал с вином. Задумчиво-отрешенное выражение все еще не сходило с его лица. Глава департамента полностью доверял своему старому другу, но, невзирая на все уверения последнего, он не мог так же доверять Венсану Перетье.

* * *

Мещереков галантно распахнул перед девушкой дверцу, и Айсана ступила на тротуар. Ее движения напоминали сейчас движения дикой кошки, тигрицы, готовой в случае необходимости к решающему броску. Пальцы правой руки сжимали в кармане олимпийки рукоятку пистолета. Глаза улавливали каждую деталь, попадавшую в поле зрения. Мускулы были напряжены до предела.