Живая тень? Я высмеял идею, но живые тени существовали на самом деле. Привидения, духи и гоблины, злобные ночные твари. А ведь Мус, подумалось мне, тоже воплощение зла. Она сеяла раздор, настраивая моих людей против воинов Этельфлэд. К тому же слишком совершенна, чтобы быть настоящей. Выходит, это призрак, посланный богами искушать нас? Искушать меня в частности – достаточно было припомнить, что я испытывал, когда свет фонаря падал на ее спелые груди.

– Ее надо остановить, – решил я. – Если ты не хочешь ночного побоища между нашими парнями и дружинниками Этельфлэд.

– Сегодня она вряд ли появится, – неуверенно произнес сын. – Не осмелится.

– Если только ты не прав и она на самом деле не движущаяся тень.

Я коснулся молота на шее.

И задержал руку на талисмане.

Потому что из далеких лесов, покрывавших всю территорию вокруг Эдс-Байрига, выступила армия Рагналла.

* * *

Воины Рагналла развернулись в линию. Зрелище было впечатляющее, поскольку норманны не выползли длинной процессией из леса, а разом появились на опушке, в одно мгновение заполонили землю. Только что поля были пустыми, а в следующий миг из-под деревьев появился мощный строй конников. Чтобы устроить это представление, требовалось время. Рагналл хотел напугать нас.

Один из моих воинов заколотил по железной полосе, подвешенной на боевой площадке над воротами. Полоса заменяла набатный колокол и издавала резкий и громкий звук, созывая защитников на стены.

– Продолжай стучать, – велел я воину.

Я видел, как хлынули из церкви люди, спешно разбирая щиты, шлемы и оружие, сложенное на улице.

– Сотен пять? – высказал оценку вражеских сил мой сын.

Я обернулся и посмотрел. Разделив далекую линию пополам, а половину еще надвое, я посчитал коней, потом умножил результат на четыре.

– Шестьсот, – прикинул я. – Возможно, все конные, какие у него есть.

– Но воинов наверняка больше.

– Тысячи две самое малое.

Шестьсот всадников угрозы для Сестера не представляли, но по моему приказу грохот железной полосы по-прежнему разносился по городу. Воины уже поднимались на парапеты, и Рагналл мог видеть, как густеют острия копий на высоких каменных стенах. Мне хотелось, чтобы он пошел на приступ. Нет более удобного способа убивать врагов, чем когда они лезут на хорошо охраняемые укрепления.

– Должно быть, морской конунг побывал на Эдс-Байриге, – предположил сын.

Утред глядел на восток, где дым от устроенного нами погребального костра еще пятнал небо. Он полагал, что Рагналл придет в ярость при виде отрубленных голов, которые я оставил ему в качестве приветствия, и надеялся, что эти кровавые гостинцы подтолкнут ярла к опрометчивой атаке на город.

– Сегодня штурма не будет, – проворчал я. – Рагналл, может, и твердолобый, но не дурак.

Из растянувшегося строя воинов, медленно пересекающего луг, донесся голос рога. Звук у рога был такой же резкий, как звон моей железной полосы. Позади всадников стали различимы пехотинцы, но все равно число находившихся на виду неприятелей не превышало семи сотен. Этого даже близко не хватало для атаки на стены, но я выгнал защитников на парапет не в ожидании приступа, а желая дать Рагналлу понять: мы готовы его встретить. Мы оба устраивали представление.

– Хотел бы я, чтобы он пошел в атаку, – с грустью промолвил Утред.

– Не сегодня.

– Он понесет потери, если пойдет! – Сын надеялся, что я ошибаюсь, мечтал убить несколько человек, лезущих на каменные стены.

– У него есть лишние люди, – сухо напомнил я.

– Будь я на его месте… – начал было сын, но не договорил.

– Продолжай.

– Я не стал бы терять пару сотен парней на этих стенах. Я пошел бы вглубь Мерсии. Отправился бы на юг. На юге можно взять богатую добычу. А здесь?

Я кивнул. Утред прав, разумеется. Осадить Сестер – значит напасть на одну из сильнейших крепостей Мерсии, а в окрестностях города не разжиться добром или рабами. Крестьяне укрылись в ближайших бургах, захватив с собой семьи и скотину. Мы готовы к войне, даже желаем боя. Зато стремительный бросок на юг, в сердце страны, приведет к процветающим фермам и богатой поживе.

– Он углубится в Мерсию, – согласился я. – Только сначала ему нужен Сестер. Сегодня Рагналл не нападет, но штурм будет.

– Почему?

– Потому что нельзя стать королем Британии, обходя бурги, – ответил я. – И к тому же Сестер – достижение Этельфлэд. Есть множество людей, до сих пор считающих, что женщине не подобает править, но с ее успехом не поспоришь. Она укрепила всю здешнюю округу! Ее супруг боялся этого места. Он только бросал слова на ветер, а вот его жена прогнала данов. Даже если Этельфлэд ничего больше не сделает, Сестер останется свидетельством ее победы. Поэтому, захватив город, ты докажешь, что она слаба. Возьми Сестер – и вся Западная Мерсия окажется беззащитной. Если Рагналл одержит верх здесь, то вся страна будет у его ног, и он это понимает. Ему хочется быть королем не только Нортумбрии, но и Мерсии, и это стоит потери двух сотен воинов.

– Но без Эдс-Байрига…

– Потеря Эдс-Байрига осложняет ему жизнь, – оборвал я сына. – Но Сестер ему все равно необходим! Ирландцы теснят норманнов из своей страны, и куда тем деваться? Сюда! Но они не смогут прийти, если не будут контролировать реки. Именно наша неспособность контролировать реки и позволила Рагналлу вторгнуться в Британию. Потому нам предстоит битва не только за Сестер, но за все! За Мерсию и в конечном счете за Уэссекс.

Внушительная линия всадников остановилась, и теперь к городу двигался лишь небольшой отряд. В нем насчитывалось около сотни конных, сопровождаемых также некоторым количеством пехотинцев. Все шли под двумя большими знаменами. Одно изображало красную секиру Рагналла, ту же эмблему, что у его брата Сигтригра. А вот второй флаг не был мне знаком. Стяг был большой. И черный. Вот так – просто черный флаг, только выглядел он еще более зловеще благодаря свободному краю, изодранному так, что полосы развевались на морском ветру.

– Чей штандарт? – спросил я.

– Никогда такого не видел, – отозвался сын.

На парапет поднялись Финан, Мереваль и Этельфлэд. Никто из них не опознал флага. Размерами он не уступал штандарту с секирой, и это означало, что идущий под этим черным стягом – ровня Рагналлу.

– Там женщина, – сказал Финан. Глаза у него были как у сокола.

– Жена Рагналла? – предположила Этельфлэд.

– Возможно, – согласился Мереваль. – Говорят, у него их четыре.

– Женщина в черном, – заявил Финан. Приставив ладонь ко лбу, он вглядывался в приближающегося врага. – Она на небольшой лошади прямо перед флагом.

– Если только это не священник, – неуверенно заметил Мереваль.