Еще большую загадку составило исчезновение трупа Ульмара. Тут дело было весьма серьезно, по крайней мере, к нему подключились Джерард и Георгий, – и ничего не обнаружили, кроме сумки с ульмаровским барахлом, из которого следовало, что командиром «Грифонов» стал человек, помешанный на жажде власти; и нескольких кустов «псевдобамбука», которые вдруг засохли по совершенно непонятной причине. Ясно было, что без магии дело не обошлось, но где сейчас был «Ульмар», не знал никто.

Хэлкар предполагал, что он зализывает раны.

«Если бы оно было не так и неожиданно воскресший труп обладал бы прежней силой – я бы уже ничего сейчас не предполагал», – резонно отмечал про себя Хэл. Но никакими догадками он не делился даже со своей подружкой, которой, в общем-то, его скрытность никак не мешала заниматься с ним любовью. Правда, Китиару несколько удивил неснимаемый фиолетовый кристаллик, но объяснением «да так, на память о Земле» она удовлетворилась вполне – особенно когда Хэлкар, сконцентрировавшись, мысленно пожелал: «Забудь об этом и не вспоминай больше никогда».

Георгий, как мог, пересказал на очередном Совете все, что ему стало известно относительно бывшего командира «грифонов», при этом никак не приплетая Химеру. Мысль о том, что у девушки открылся магический Дар, а Ульмару это зело не понравилось, в другое время вызвала бы некоторое недоумение. Однако сейчас все прошло гладко – Совет был занят совсем иным. Примирением.

Произносились взаимные извинения, Сигурд готов был признать Ингвара и Олли если и не монархами (чего, собственно, никто и не требовал), то, по крайней мере, лидерами земного поселения. При этом, разумеется, дружина должна была защищать Эльсинор, но оставаться «государством в государстве». Георгию пришлось стать посредником во всей этой дипломатической свистопляске, и он успешно справился со своей ролью.

Конечно, кое-кто говорил, что «Хранитель информации» и должен стать правителем Эльсинора, но каждый раз Георгий пресекал подобные разговоры на корню. Мол, заслуг у него практически никаких, что же до информации – начиная с определения того, какие растения можно использовать в пищу, какие должны идти на приготовления лекарств, а какие надо обходить за сотню метров, и заканчивая пояснениями о том, кем на самом деле был Ульмар, – все это приходит к нему во время снов-медитаций. Так он договорился с теми, кто организовал экспедицию, вот и все. А в случае опасности власть должен получить человек, способный людей организовать. Ингвар, например.

Так или иначе, но Эльсинор с каждым днем стал все больше и больше напоминать то поселение, которое представлялось в мечтах каждому, кто добровольно согласился на участие. Дух подозрительности испарился вместе с трупом Ульмара. Конечно, дружинники и ополченцы не забыли старые обиды, но сейчас было просто не до них. Нужно было воссоздать все, что оказалось разрушенным из-за подозрений и ненависти. А уж сколько общих строек «народного хозяйства» оказалось заброшенными – и не сосчитать.

Словом, общих забот хватало. Но главной оставалась одна – что там с Ником? Что слышно из княжьего терема?

Общее горе сплачивает людей быстро. Однако поединок, обернувшийся бедой, затронул напрямую далеко не всех. Жизнь продолжалась, и даже погода благоприятствовала доброму настроению, воцарившемуся среди людей.

Жара, окутавшая Эльсинор, обесцветила небо и погрузила людей и животных в сонное оцепенение. Сигурд распорядился – наконец-то! – выпустить лошадей на относительно свободный выпас (конечно, без присмотра их не оставили). То же сделал со своими лошадьми и Ингвар. Кошки с некоторой ленцой охотились самостоятельно, хотя и не забывали выпрашивать у людей лакомства. Собаки сонно расхаживали по поселению, высунув языки – шуба, очень даже нужная в сезон дождей, была им сейчас в тягость. Георгий выяснил у Химеры, что такой болезни, как бешенство, здесь не существует, и жара никакой угрозы для животных не несет.

«Лучшее лекарство – это покой», – сказала Химера, и покой наступил. «Эльфы» никак себя не проявляли. Это радовало, но в то же время и настораживало: возможно, эти живые трансформеры мутировали еще во что-нибудь? Вдруг через неделю над Эльсинором появятся самые настоящие огнедышащие драконы? Или еще какая-нибудь гадость, избавиться от которой будет невероятно сложно? Во всяком случае, дозоры бдительности не теряли. А Хэлкар, глядя на это, усмехался про себя – в конце концов, армии расслабляться ни к чему.

Но большинство землян, не обученных законам логики, связывали неожиданное исчезновение «эльфов» с гибелью Ульмара. И быстро успокоились. Во всяком случае, охотничьи экспедиции выходили из поселения куда спокойнее, чем недели две тому назад, а появление дичи на столе снова стало в порядке вещей.

Жара сделала поселение похожим на южный пляж. Парням было легче: скинул рубашку – и все. Тем более что никаких насекомых-кровососов и клещей в этих местах (и почти нигде на континенте) не водилось. Даже Сигурд смотрел сквозь пальцы на полуодетых дозорных – в такую жару можно было и пренебречь «уставной формой».

А вот девушки щеголяли кто в чем, начиная от маечек с блестками и купальников, привезенных с Земли, и заканчивая топиками из кожи глупых и неповоротливых ящеров. Кое-кто попробовал ходить топлесс, но инициативу все же не поддержали – к примеру, девушки из Ирландии, воспитанные в строгих католических правилах, косились на такое с плохо скрываемым омерзением.

Можно было предположить, что зачин нудистской моде положила Фаэлинда-безутешная (по слухам, успевшая роскошно утешиться после гибели своего приятеля Гэлнара, да еще и не с одним парнем). Но это было совершенно не так.

На фоне пестрых девичьих компаний Фаэ выглядела белой вороной. Появлялась она повсюду исключительно в светло-зеленом платье с длинными рукавами и воротником под горло.

Кто-то усмехался про себя – мол, носит траур по Гэлнару. Другие считали, что девица просто выпендривается – показывает, что никакая жара ей не страшна. Третьи предполагали, что Фаэлинде просто нельзя загорать, поскольку у нее генетическая предрасположенность к раку кожи, а это даже здесь никакой магией и отварами не лечится. Правда, прежде, до сезона Долгих Дождей, «предрасположенность» никак не мешала ей загорать.

А может, она вдруг сделалась правоверной католичкой? – предполагали четвертые.

Всех этих пустозвонных сплетниц и завистниц Фаэлинда обдавала молчаливым презрением, никак не реагируя на насмешки, чем приводила девиц в еще большее замешательство и недоумение. В конце концов, от нее отстали: хочешь париться в жару – парься на здоровье. Это даже хорошо – наши парни на твои прелести заглядываться не станут…

…Кожа под проклятым платьем дико чесалась. Больше всего на свете Фаэ хотелось скинуть его к чертовой матери и с головой окунуться в озеро. Но на пристани полно народу, и даже если уйти по берегу куда-нибудь в сторону, все равно, хоть один человек, да попадется. Нет, лучше уж дождаться темноты… В конце концов, «эльфов» нет, да и не боится она этих «демонов Плацдарма». А может, следует подождать еще несколько дней…

Фаэлинда бросила внимательный взгляд по сторонам и довольно улыбнулась.