«Не беспокойся, тебя не убьют…»

Эти слова не запомнились. Потерялись в голове наемника, не привыкшего к милосердным врагам. Раз гонятся, раз стреляют, значит, хотят убить. И Грим ответил. Перекатился на спину и дважды выстрелил в появившегося на следующем уступе голема. Превозмогая боль, вскочил, послал две пули в высунувшуюся из люка голову, отступил на шаг и, нелепо взмахнув руками, полетел в пропасть — следующая пуля угодила Гриму точно в грудь.

— Что, облажался?

— Грим оказался лучше, чем я предполагал.

— Кто ему помог?

— Не знаю, — виновато вздохнул Схинки, стараясь не смотреть на с трудом сдерживающего гнев Яргу.

— Разве у нас нет видеокамер?

— Есть.

— Разве я не приказывал не спускать глаз с Катарины и Тео?

— Приказывали, господин.

— Разве вся эта свистопляска не была задумана для того, чтобы предатель проявил себя?

— Все правильно.

— И ты хочешь сказать, что меня обманули?

Спокойный голос не вводил в заблуждение — Ярга вне себя от злости, даже уши стали острыми. Дело принимало скверный оборот, а потому Схинки решил взять всю вину на себя:

— Меня, господин! Меня обманули.

Нерасторопный слуга вызовет у Ярги куда меньшую ярость, чем мысль, что вокруг пальца обвели его самого.

— Ты мой помощник, я тебе доверяю, ты исполняешь мои приказы, — медленно произнес нав. — И если кто-то обманул тебя, это означает, что обманул и меня. — Ярга холодно посмотрел на убитого горем Схинки, поморщился и приказал: — Оправдывайся!

Он хотел знать подробности.

— Предатель запустил в нашу сеть вирус, который отключил видеокамеры и открыл некоторые двери. Пока мы сообразили, что сеть атакована, пока поняли, что именно произошло, пока искали… время было упущено.

— Откуда у предателя вирус?

— Полагаю, он хранился в телефоне.

— А откуда у него телефон?

— Полагаю, оттуда же, откуда у Грима пистолет — скрытый артефакт.

— То есть мы обнаружим предателя по отсутствию уха? — зло пошутил Ярга.

Хороший признак, очень хороший — если нав шутит, значит, перестал злиться.

— Думаю, по отсутствию зуба, — вздохнул Схинки. — Но их мы при осмотре не пересчитывали.

— Напрасно!

Ярга задумался, рассеянно барабаня пальцами по столешнице.

Против ожидания, проигрыш его не столько разозлил, сколько раззадорил. Бороться с сильным и смелым противником куда интереснее, чем с плохо обученным. Ум, вот что ведет к победе. Ум, воля и храбрость.

— Мне кажется, следует принять крайние меры, — осторожно предложил Схинки. — Я предлагаю покинуть базу, а также уничтожить или обработать обоих подозреваемых.

— Нет, — коротко ответил Ярга.

То ли на оба предложения, то ли только на последнее.

— Могу я узнать, почему?

— Потому что мы не сможем постоянно использовать это оружие, — холодно ответил нав. — Его наличие должно помогать, а не расслаблять. Потому что мы должны знать все фокусы, имеющиеся в арсенале наших врагов.

А еще потому, что тем самым придется признать проигрыш. Причем проигрыш не Сантьяге и не тому клоуну, которого в Темном Дворе называют князем, а их наемникам, челу или масану. Этого Ярга допустить не мог.

— Гордость, — тихо произнес Схинки.

— Гордость всегда вела меня вперед. И приводила к победам.

В черных глазах нава полыхнули зарницы. Зарево пожаров, что окутывали крепости асуров. Зарево Первой Войны, выигранной им тысячи и тысячи лет назад.

Ярга поднялся с кресла и медленно прошелся по кабинету. Черный костюм, черная рубашка, черный галстук и черные ботинки. Черные волосы и черные глаза. Подвижное черное пятно среди черных стен и черной мебели кабинета. Когда-то Схинки смущало пристрастие повелителя к цвету Тьмы, однако по прошествии некоторого времени привык, стал воспринимать как должное.

— Произошедший инцидент не повод вносить изменения в план. Решение принято. Я хочу, чтобы все было сделано так, как задумано. Я хочу, чтобы Темный Двор получил сообщение в полном объеме. И если придется чем-то пожертвовать, я к этому готов.

Они останутся на базе и продолжат играть с подозреваемыми в кошки-мышки.

— Да, я понял. — Схинки почесал затылок. — Но все-таки хорошо, что Гриму не удалось позвонить…

* * *

— Этого ведь и не требовалось, так?

— Чего именно?

— Звонить. — Схинки внимательно посмотрел на комиссара: — Достаточно было вынести телефон на поверхность, да?

— Сейчас догадались?

— Пытался сделать вам комплимент.

— Не мне — человскому обществу, — скромно уточнил Сантьяга. — Вы смеетесь над челами, а они, между прочим, большие мастаки по части всевозможных устройств и приспособлений. У них отняли магию, они заменили ее технологиями и развивают их такими темпами, что скоро, вполне возможно, сумеют встать с нами на один уровень.

— Ода в честь обезьян?

— Я реалист.

— Тогда посмотрите на вещи реально: будь у меня сигарета, я бы рассказывал историю куда веселее. Возможно, с большими подробностями.

— Подробности вы спрашиваете у меня, — язвительно заметил Сантьяга. — Итак, мы установили, что Ярга недооценил челов. Что дальше?

Схинки помолчал.

— А что с телефоном?

— Когда Грим вынес его на поверхность, он автоматически нашел сеть и зарегистрировался в ней. Примерно через минуту наблюдатели определили координаты базы.

— Опять вездесущие «ласвегасы»?

На этот вопрос Сантьяга ответил не сразу. Выдержал паузу, насмешливо глядя на Схинки, после чего медленно произнес:

— Нет, не они. Наблюдатели кавалерии, что готовилась идти на помощь.

— Кавалерия не торопилась.

— Никто не собирался атаковать очертя голову. Планировался разгром, а не драка. — Сантьяга улыбнулся. — К тому же главные действующие лица были еще слишком далеко…

* * *

— Не, Сиракуза, я в натуре не врубаюсь на этих иноземцев, — робко пробормотал Копыто, разглядывая проносящийся за окнами чуждый московскому оку пейзаж. — Типа, что им, трудно тачку в «четыре на четыре» переделать? Колеса присобачить пошире, ось железную сковать — и всего делов-то, мля. А денег срубить можно стока, что можно всех местных челов от насморка вылечить, в натуре.