Я не поверил ни единому его слову. Ага, деньги не его, дом в тысячу метров на Рублевке – тоже не его, и парк автомобилей всех возможных люксовых марок – не его, и подлинники Кандинского на стенах – не его… Конечно, не его! На двоюродную бабушку жены записаны, как у нас водится. Вот она как раз в ФСБ и служит, уборщицей. И вообще, я не встречал в России ни одного инвестора, у которого деньги были бы свои, собственные. В лучшем случае взятые взаймы у каких-то важных и могущественных людей.

Ладно, придется сделать вид, что поверил. Тем более понимаю я Петра Валерьяновича прекрасно. Сам исполняю этот трюк частенько. Усилить у человека ответственность за передаваемые деньги, запугать его таинственными и всемогущими тенями у себя за спиной – это так естественно.

Мы ударили по рукам, и мой младший партнер Сережа лихорадочно принялся осваивать самый большой в его жизни бюджет. Быстро справился: закупил квартиры, забашлял чиновникам переводы в нежилой фонд. Не дожидаясь бумаг, опережающими темпами стал делать ремонты. Денег очень хотел, больших. И я хотел, поторапливал его. Аккурат успели к запрету московских властей на волшебные превращения. И даже тогда я о Петре Валерьяновиче особенно не переживал. Когда поехал объясняться с самым крупным, но и самым спокойным своим клиентом, не успел еще присесть за столик в ресторане, где мы договорились встретиться, как услышал:

– Не надо ничего говорить, Виктор, я все понимаю. Чего хотят, то и воротят, сволочи. Беспредел натуральный.

Приятно все-таки иметь дело с интеллигентным человеком. Минут пятнадцать мы с ним возвышенным слогом телеканала «Дождь» говорили об отсутствии правового государства в России, о том, что институты все разрушены и страна катится в пропасть. И власти наши ее туда только подталкивают своей безумной политикой. В конце разговора Петр Валерьянович с чувством процитировал любимого Мандельштама:

Я чуть не расплакался от умиления. Такой человек, такой человек… Такие бабки заморозил, если не потерял навсегда, и так все понимает. Ну почему приличным людям в России всегда не везет? Я понимаю еще – гаишник, Череп… Но ему-то за что?

От стыда мне захотелось поскорее уйти – ведь это я являлся косвенной причиной неприятностей такого хорошего человека. А он меня не отпускал, все читал стихи и проклинал обезумевшие власти. Уже тряся мою руку, стал утешать:

– Да не волнуйтесь вы так, Виктор. Не стоит переживать, наша с вами цель – сохраниться до лучших времен, потому что нам с вами эту страну поднимать, когда все развалится.

«Святой», – подумал я тогда и чуть не перекрестился, а Петр Валерьянович всё не унимался:

– Я вас так понимаю… Порядочный вы человек – вот на себя чужую вину и взваливаете. Но не надо, прошу вас. Я попытаюсь объяснить моим друзьям с Лубянки… Надеюсь, они тоже поймут, они люди нормальные. Лучше бы, конечно, чтобы в ближайшие пару месяцев снова разрешили переводы в нежилое. Как вы думаете, разрешат? А, ладно… К черту, зачем этим голову забивать? Как будет – так и будет. На Лубянке тоже люди работают. Вы, главное, не волнуйтесь…

Слова про Лубянку я в очередной раз пропустил мимо ушей. И у святых бывают слабости. Простительные, впрочем. Непогрешим только Бог.

Меня буквально переполняла благодарность к святому человеку. Я пообещал Петру Валерьяновичу, что как только все восстановится – максимально быстро и без дополнительных расходов доделать работу. И при этом понизил свое вознаграждение с немыслимых тридцати до просто высоких двадцати пяти процентов. Потому что я тоже не сволочь, хорошее отношение к себе ценить умею.

На этой высокой ноте мы расстались, и два месяца он меня не беспокоил. А сегодня утро началось с ОМОНа и обыска у Сережи. Что же случилось? Как святой за шестьдесят дней сумел переквалифицироваться в монстра? Неужели не врал про друзей с Лубянки? Так ведь это даже для них беспредел…

Постойте, постойте… Какой же я идиот… дебил, жадный ублюдок! Деньги мне глаза застлали, повелся на интеллигентную личину и Мандельштама. Откуда у святого дом в тысячу метров на Рублевке? Святые в пещерах живут, в рубищах ходят, на ослах катаются, а не на последней модели «Бентли». Святой-то наш следит в Московском управлении ЦБ за соблюдением противоотмывочного законодательства, противодействует обналу и незаконной утечке капитала за рубеж. А у нас в стране кто за чем следит, кто чему противодействует, тот с этого самого и имеет. Да он не Кандинского на стену повесить может, а «Мону Лизу», если приспичит. И друзья с Лубянки тогда не миф, а самая настоящая трэшовая реальность. Да он сам, наверное… Сейчас, сейчас… Сейчас выясню.

Трясущимися руками, не с первого раза попадая в нужные окошки, я выхожу с телефона в Интернет, забиваю в строку поиска фамилию Петра Валерьяновича и по первой же ссылке попадаю на биографическую справку: «В 1974 году окончил с отличием экономический факультет МГУ имени Ломоносова» – камень с души падает: слава богу, ошибся… Но переведя глаза на строчку ниже, я читаю страшные, подтверждающие мою правоту слова: «С 1975 по 1977 год, по непроверенным данным, проходил обучение в Краснознаменном имени Ю. В. Андропова институте КГБ СССР».

Все, приплыли… Среди конторских попадаются иногда нормальные люди, сам нескольких встречал. Но те, кто крышует обнал, – это смесь отмороженного бандита, охреневшего олигарха и Лаврентия Палыча Берии в одном флаконе. С младых ногтей их учили отыскивать в людях дерьмо, вытягивать его наружу, манипулировать с его помощью разрабатываемыми объектами. Азы вербовки. Всех рыцарей плаща и кинжала во всем мире так учат. Они циники все до единого и твердо верят, что миром правят корысть, похоть и подлость. Может, они и правы. Но, с другой стороны, им все-таки прививаются какие-то идеалы, любовь к родине, патриотизм, чувство своей команды… Одно уравновешивает другое, иначе они работать бы не смогли.

После краха Советского Союза идеалов у конторских почти не осталось, а у тех, кто стоял недалеко от больших денег, не осталось совсем. Кэш – загадочная субстанция, несомненно обладающая сильным магнетизмом. Именно наличные деньги – в чемоданах, коробках из-под ксерокса и мешках. Инкассаторы и кассиры сходят с ума и убивают своих коллег. За кэш. Я лично видел, как у вполне нормальных людей при виде большой суммы наличных глаза загорались нехорошим, дьявольским блеском. Знаю случай, когда трое ботаников-программистов просто перебили друг друга насмерть, деля обналиченные семьдесят миллионов рублей. А что говорить о конторских! Крышу им срубили еще в молодости, идеалы разрушились вместе с СССР, остался только кэш, производство которого из безнала они курируют. Кэш вышиб им остатки мозгов и обострил привычки мизантропов. Не циники они даже, они сама чернота. И не они курируют кэш, а кэш уже давно курирует их. За копейку удавят. За две копейки – ядерную войну начнут. Что они со мной сотворят за деньги Петра Валерьяновича – подумать страшно. И им ничего не объяснишь. Их ничего не интересует. Им нужен только кэш.