НЕМЕДЛЕННО ВЫБРОСИТЬ

– Кто-то схалтурил, – вслух отметил он, откладывая карточку в сторону и углубляясь в то, что предназначалось к утилизации, но по какой-то причине уцелело.

Внутри находилась куча папок, часть которых полностью покрывала плесень. Рики начал открывать их – одну за другой – и обнаружил, что они содержат истории болезни наподобие тех, которые он уже видел на первом этаже. Эти истории пожелтели от влаги и неправильного хранения, но еще позволяли прочесть сделанные в них записи. Имена. Даты. Симптомы. Он пролистывал их, пытаясь унять лихорадочное сердцебиение, не обращая внимания на тошнотворный запах пыли и плесени, заполнивший чулан.

Ни на одной из карточек не было сведений об улучшении состояния пациентов. Исход был таким же, как и в тех, других историях болезни. Одиннадцать пациентов подряд умерли в течение шести месяцев с момента поступления в клинику. Ни малейших улучшений. Улучшения не наблюдаются. Прогрессирующая паранойя. Неадекватное поведение. Бессонница.

Смерть.

Боже… Это была ужасная серия, и она не могла быть результатом простого совпадения. На обороте некоторых карточек были кратко записаны примененные к пациентам методы лечения и процедуры. На других значились загадочные пометки: «Близко» или «Еще ближе». Он начал пролистывать карточки быстрее, быстрее, быстрее – смерть, смерть, смерть. Вдруг Рики остановился. У него оборвалось сердце. «Нет!» Этого не могло быть. Он знал это имя. Он слишком долго пытался забыть это имя.

Твой отец сбежал. Твой отец нас бросил.

Ложь. Это все было ложью.

Возможно, он это знал, но просто не хотел смириться. Возможно, он вытеснил это из своего сознания в попытке приспособиться и избавиться от страданий. Возможно, он понял это в ту же секунду, как увидел фото в чулане на первом этаже или когда наткнулся на бледного, изможденного мужчину, который прятался среди коробок с костюмами, умоляюще глядя на него широко раскрытыми глазами. Возможно, Рики понял это благодаря голосу, который все время говорил с ним, пытался ему помочь, советовал бежать.

Дрожь… Его била крупная дрожь. Дрожащими руками он поднес карточку ближе к глазам и к свету. Он решил, что, вероятнее всего, сошел с ума и просто галлюцинирует. Поверить в это было гораздо проще. Он снова и снова перечитывал имя на листе плотной бумаги.

Десмонд, Пирс Эндрю

Поступил самостоятельно.

Бессонница, диссоциативное расстройство личности, возбужденное состояние, суицидальная идеация.

Умер, 1967

И на обороте: Ближе всего

Бруклин его уничтожал. Он его пожирал, съедал заживо. Стены надвигались на него, смыкаясь. Он не мог ни спать, ни даже пошевелиться. Со всех сторон к нему приближались пронизанные чем-то белым синие стены, напоминая двигающиеся встречным курсом ледники. Когда сестра Эш пришла, чтобы надеть на него наручники, он дрожал и бредил. И был совершенно неподвижен. Она трясла его, но он отказывался говорить и не издавал ни звука.

После того, что он обнаружил, спать было уже невозможно. Отец. Его отец умер здесь меньше года назад. Что, если он находился в этой самой комнате? И он его видел… О боже, он видел, как он съежился на полу, и вместо глаз на его лице зияли черные бездонные провалы, наполненные отчаянием.

Рики потряс головой, пытаясь все это осмыслить. Когда он закрывал глаза, перед ним всплывало ужасно изможденное лицо отца, скорчившегося на полу, поэтому он старался все время держать глаза широко открытыми. На полу плясали какие-то тени, деревья за окном гнулись, раскачиваемые порывами ночного ветра. Тень на противоположной стене сгустилась, и он сосредоточил свое внимание на ней. Она казалась темнее и плотнее остальных – что-то твердое и черное росло в размерах по мере того, как он за ним наблюдал.

Всего лишь обман зрения в темноте. Результат бессонницы. Рассудок Рики словно растягивался, уводя его в невообразимо мрачные дебри. Но, похоже, тень напротив это нисколько не заботило. Она сгущалась, обретая очертания силуэта, слегка нечеткого по краям. Она не могла быть плодом его воображения. Он моргнул, но она никуда не исчезла, а продолжала расти, с негромким гулом проламываясь сквозь каменную стену, с усилием преодолевая препятствие, уже не способное ее удержать. Вот она уже отряхнулась и, вместо того чтобы скользнуть вдоль стены, направилась через комнату прямиком к нему.

Это был человек. Чья-то фигура. Она прошла сквозь стену. Это была она, девочка с длинными засаленными волосами, одетая в истрепанную белую одежду. Теперь она шла к Рики, и он, будучи прикованным к постели, не мог ничего с этим поделать. Девочка медленно, но неотвратимо двигалась к нему, втянув голову в плечи. Ее волосы были такими длинными, что волочились по кафельному полу. Ее кожу рассекала тонкая паутина черных трещин, и всю ее окружал странный, неестественный ореол мерцающего черного света.

Он закричал, пытаясь вырваться из пут. Но тщетно, лишь резкая боль пронзила запястья. Девочка продолжала идти. Она была уже совсем близко.

– О-о-ставь меня в покое! – Эти слова вырвались у Рики вместе с рыданием. – Прошу тебя, оставь меня в покое. Что тебе нужно? У меня ничего нет. У меня нет ничего. Просто уйди. Пожалуйста, уйди!

Когда девочка оказалась так близко, что могла до него дотянуться, она вскинула голову, и Рики увидел, что она улыбается, расплывшись в чудовищной гигантской ухмылке, слишком большой для лица человека.

– Умер, умер, умер, – шипела она. – Как и все мы.

* * *

Рики с трудом удерживал голову, исподлобья следя за движениями маятника. Его больше не завораживало это зловещее сияние. Он смотрел сквозь него, с усилием устремив на главврача взгляд воспаленных глаз.

Убийца его отца.

Он не понимал, как с этим быть дальше, но пока что он мог сосредоточиться только на этом убийственном факте. Его отец пришел сюда по доброй воле в надежде выздороветь. Он доверился этим людям, думая, что они ему помогут. Вместо этого они его убили.

Сестра Эш озабоченно хмурилась и хлопотала вокруг Рики, но он не произнес ни слова. Слова записки Кэй скользнули поверх его сознания. Они не имели никакого значения. Ни она, ни медсестра, ни вообще что бы то ни было не имело значения, если главврач убил его папу. Скорее всего, он убьет и самого Рики. В теле Рики было слишком мало энергии для бурлящей в душе ярости, и поэтому он молчал, держа в тайне свои новые знания, позволяя им вызреть, выжидая момента, когда он будет готов изрыгнуть их, испачкав рвотой дорогие туфли главврача.

– Пирс Десмонд, – с натужным стоном вырвалось у него.