Она вздрогнула ещё раз, испугавшись сильнее, когда палец надавил и… Лонни устал ждать. Испугал и подразнил. Не унизил окончательно. Нет. Вошёл в ждущее, влажное, пылающее.

— Да… Да…

Поля шептала, захлебываясь собой. Как и всегда в такие минуты. Желая получить нужное каждой женщине. Не оказаться живой куклой для перебродившей злой спермы. Не быть шлюхой, отдающейся без денег. Ощутить в себе не просто твердое нетерпеливое железо…

А страсть, желание хотя бы такой, быстротечной и ненастоящей, но любви. Хотя бы капельку жгучего чувства вместо тонкой, остывающей и тут же вытекающей струйки.

Шептала, стонала, кричала… Раз за разом пытаясь разбудить его, но…

Лонни рыкнул, до синяков сжал ещё бедра и выдохнул, влажно выйдя. И еще раз шлепнул ее по упругой заднице напоследок. Лениво и довольно.

Плакала Поля уже потом, когда он сопел рядом. Прекрасный и спящий.

Как бы ей ни хотелось, обижаться на него не выходило. Что поделать, не всем бывает дан великий дар — способность любить. И он давал ей, что мог. Не больше и не меньше. И выход был только один — принимать с благодарностью.

Поля накрыла их обоих тонкой простыней, легла на его руку и всхлипнула. Она уже не любовалась им, как когда-то прежде, наивно мечтая и гадая, на кого могли бы быть похожи их дети. Девушка просто прижималась крепче и медленно водила носом по его коже, стараясь навсегда запомнить любимый запах. Долго, напряженно. Думала, глядела в потолок. И так почти до утра. Боясь уснуть и проснуться уже одной в своей холодной постели.

— Молоко не пей, вредно это котам. И даже категорически запрещено. Рыбку я бы тебе тоже не советовала. Налегай на мясо и больше двигайся, иначе все твои мышцы превратятся в жирок. Больше гуляй, жуй травку. Нет, я не в том смысле. Чисти желудок. Витаминки опять же, а то шерсть вон как лезет…

— Ммррррр…

Мистер Кот молча наблюдал, как Лиза в спешке собирает вещи в старый дряхлый чемоданишко со сломанным колесиком.

— Вспоминай меня иногда, киси-кисик. Веришь, я вот буду скучать. У меня, если честно, всегда была аллергия на кошек. Краснела, чихала, задыхалась. Сопли до колена. Но ты, видимо, какой-то особенный. И милый.

— Мррррр…

— Нет, если ты ничейный, то так и скажи. Но… пожалуй, я все равно не смогу взять тебя с собой. Мне и идти-то некуда.

Она стиснула зубы, пытаясь застегнуть грозившийся вот-вот лопнуть чемодан. Даже вспотела, стараясь. Странно, вроде вещей больше не стало, а закрываться не хочет. Села сверху пятой точкой, попрыгала, дернула замок. В руках осталась маленькая металлическая собачка.

— Да блин! Придется перевязать веревкой.

Нужно было торопиться, до рассвета оставалось немногим более часа. Кот сидел на комоде, недовольно подергивая хвостом, и глазами-блюдцами следил за каждым движением отчаявшейся девушки. Отыскала пояс от халатика, перевязала, затянула узел потуже. Должно держаться. Главное успеть уйти незамеченной. За окном еще вроде темно.

Она хлопнула ладонью по форме горничной, что была сложена на кровати аккуратным квадратиком. Все, теперь она ей больше не понадобится. Можно выдохнуть. Больше не придется ходить в этом бесформенном балахоне и шарахаться от каждой странности данного места. А работа? Да обычная. К труду Лиза была привычной, поэтому дело совсем не в этом.

Ту мач, как говорится, надоело. Нихт арбайтен. Се ля ви.

Да, пожалуй, на языковые курсы стоило бы все-таки записаться вместо того, чтобы тащиться на мост и провоцировать злодейку-судьбу….

Лиза присела к зеркалу, собрала косметику в маленькую сумочку. Та была с ней еще с детдома: простенькая, сшитая ею самой в технике пэтчворк из лоскутков старой одежды. Она хранила так много воспоминаний о месте, которое стало для нее приютом на целые восемнадцать лет. Место, которое дало так много и потом отторгнуло ее, словно ненужный элемент.

В косметичку полетели тушь, недорогие «типа французские» духи, палетка теней естественных оттенков, нежные персиковые румяна, блеск для губ. Пара серебряных сережек-гвоздиков, она носила их, сколько себя помнила. И, наконец, плойка. Старинная, советская, основательная такая плойка. Марки «хрен, когда сломается», то бишь вечная.

Лиза редко ею пользовалась. Она не знала, как можно было с ее супер-способностями завить долбаные кудри так, чтобы не получить унылые спагетти и ожоги обеих рук заодно. Ну, настоящая катастрофа, а не девушка! Поэтому так же, как и адскую неудобную завивашку для ресниц, она хранила эту штуковину долгие годы. Не, ну а чо — чтобы было. У каждой ведь приличной девушки есть. Она чем хуже?

Лиза растерла подушечками пальцев купленный со скидкой крем, нанесла на лицо, похлопала и припудрила сверху тоном и сиятором. Почти так же, как в том видео-уроке, который она смотрела месяц назад на Ю-тубе. Почти… Но визажисты, наверняка, сожгли бы ее на ритуальном костре за подобные эксперименты.

— Ничто не способно так уничтожить мою самооценку, Киса, как все эти модные женские штуки! Которые страшно называются и так же страшно используются на всевозможных частях тела. Но без них нельзя. Бабам вообще много чего нельзя, поэтому я, наверное, не баба. Я — деда.

Встала, поправила простенькое платьишко, собрала волосы в хвост и повернулась к коту.

— Прости меня, Мистер Кот. Вот так всегда. Сбегаю при первой же возникшей трудности. Говорю: мозг, а давай потерпим и узнаем, что из этого выйдет. А мозг такой: не-е-ет, надо валить. — Лиза подошла ближе и нежно провела ладонью по мягкой шерстке. Кот выгнул спину и, заводя свой невидимый, но очень шумный кошачий мотор, прикрыл глаза. — Думала, что задержусь здесь подольше из-за красавчика… Но как-то не совсем он мне мил теперь. После вчерашнего. Нет, я не спорю — повелась на его ягодицы там, на мосту, и они до сих пор мне весьма симпатичны. Если бы только была уверенность, что я одна буду ими распоряжаться, а не всякие… зубастые тетки. Понимаешь, о чем я?

— Фрррр…

— Вот-вот. Что-то будто удерживает меня здесь. И мне даже нравится в вашем Отеле, но разве это стоит моей жизни? Сначала оборотень чуть не сожрал, теперь у кровопийцы на меня зуб. Уберусь-ка я подобру-поздорову. Не обижайся, Кот. Может, свидимся еще.

Она встала, взвалила чемодан на плечо, чтобы тот не бренчал колесиками по каменным ступеням, и помахала рукой:

— Не скучай. И… передавай привет хозяину, хорошо?

Кот бросил на нее тоскливый взгляд, жалобно мяукнул. Дождался, когда дверь закроется, и ловким прыжком запрыгнул на подоконник. Встал на задние лапки, ловко надавил на ручку, приоткрыл окно и юркнул в получившуюся щель. Оттуда на каменный выступ, поросший мхом, затем на балкон с кованным ограждением, пробежался по тонкому краю перил, выше, еще выше и, балансируя над пропастью, взобрался на самый верх.

Жизнь в Отеле будто остановилась. Лиза пробиралась по лесенкам в полной тишине. Ни привычного стука каблучков горничных, ни разговоров. Мягкий приглушенный свет, и все те же причудливые расползающиеся по стенам линии. Но особняк не спал вместе со своими обитателями, он словно затаился, наблюдая за каждым ее шагом. Дышал загадками и тайнами, шептал тихим подрагиванием язычков искусственного пламени в канделябрах.