— Как погиб Проталин? — спросил Дронго.

— Его убили выстрелом из пистолета. Из его собственногооружия, которое находилось рядом. На нем были только отпечатки пальцев самогоПроталина и отпечатки пальцев Тевзадзе. Больше никого.

— Это я знаю. Вы не поняли моего вопроса. Вы спрашивали упатологоанатомов, мог ли он прожить несколько секунд или минут, после того какв него выстрелили?

— Несколько секунд — возможно. Они так и написали. Кровьскапливалась у него в желудочке. Но он был обречен. Самое большое, сколько онмог жить после такого тяжелого ранения, это минута, от силы две. Но он умер,очевидно, сразу. Хотя его кровь мы нашли на рукаве Тевзадзе и на его пиджаке.Вы же видите, господа, что все факты против вашего клиента. И, честно говоря, явам не завидую. Вытащить его вы все равно не сможете, там уже все предрешено.

— Как пуля попала в стену? — спросил Дронго. — Вы получилизаключение баллистической экспертизы. Под каким углом был наклон?

— Под очень сильным, — ответил Савеличев. — Очевидно, ониборолись, даже упали. И выстрел пришелся в стену.

— У вас есть заключение баллистической экспертизы?

— Да, она подшита в деле.

— Спасибо. Я его обязательно просмотрю. А где фотографииместа происшествия?

— Лежат в конверте, в самом деле, — пояснил следователь.

Дронго достал из конверта фотографии, стал внимательно ихизучать. Затем кивнул в знак согласия и начал убирать фотографии обратно вконверт. Закрыл его.

— Очень интересно, — негромко вымолвил он, — как будто всетак было специально устроено.

— Что вы этим хотите сказать? — насторожился Савеличев.

— Пока только изучаю ваше дело, — сказал Дронго, — но боюсь,что у вас там появились некоторые неточности.

— Какие неточности? Что вы плетете? — разозлилсяследователь.

— Это мы проясним на месте, — ответил Дронго, — у менябольше нет к вам никаких вопросов. Спасибо, господин Савеличев. Хотя нет, есть.Вы не обратили внимания на доходы скромного полковника милиции. Сначала онвозвращается с войны и покупает себе «Мерседес». Затем благоразумно от негоотказывается и приобретает другую иномарку. Потом покупает квартиру в доме,который называют «домом миллионеров». Откуда такие средства, такие возможности?Вы не исследовали этот вопрос?

— Какое отношение имеет покупка дома Проталиным к егоубийству? — поинтересовался следователь. — Это все мелочи, на которые не стоитобращать внимания. Конечно, вы можете зацепиться за такую мелочь, чтобы раздутьскандал и объявить Проталина коррупционером и жуликом. Хотя весь город знает,что Проталина убили не из-за того, что он был богатым или независимымчеловеком, а совсем по иным причинам. Какие еще у вас вопросы? Не нужно искатьтакие мелочи. Суд не примет их во внимание. Тем более судей оскорбит вашапопытка постараться замарать честное имя убитого полковника. Он погиб на боевомпосту, а вы пытаетесь сделать из него коррупционера. Поэтому я заранее вамговорю, что этот номер дохлый. Он у вас просто не выйдет.

— Не сомневаюсь, что прокурор выступит на суде с громовойречью, — поморщился Дронго. — Обвиняется приехавший с Кавказа дважды судимыйрецидивист. И обвиняется в убийстве полковника милиции. Вот где естьразгуляться прокурорскому красноречию.

— А вы можете проявить адвокатское красноречие, — усмехнулсяСавеличев, — это ваше право. Зато прокурор наконец скажет все, что он думает оприехавших сюда гостях, и о грузинах в частности.

— Чем вам помешали грузины?

— Мне лично ничем. Но вы знаете, какие у нас сейчасотношения с этой страной. Они сознательно нас провоцируют. Потребовали вывестинаши войска, закрыть наши базы, устраивают постоянные провокации. Я думаю, чтоэтот процесс будет просто показательным. Все должны понимать, что нельзя долгоплевать в сторону России. И тем более мы не должны принимать у себякриминальные грузинские элементы.

— Тевзадзе не криминальный элемент, — возразил Дронго, — ивы это прекрасно понимаете. Просто в бывшем Советском Союзе спекуляция ичастнопредпринимательская деятельность считались преступлениями. Сейчас этидействия называют успешным бизнесом. У каждого времени были свои особенности. Ипоэтому не нужно так сразу обвинять всех грузин. И вообще, мне непонятно вашеотношение к этой проблеме. При чем тут вообще российско-грузинские отношения?Даже если Тевзадзе виноват? Какое отношение он имеет к политике Грузии? Этотчеловек, который уже давно российский гражданин, только этнический грузин.Почему он должен отвечать за неумную политику руководства современной Грузии,ведь он сам сбежал оттуда. Как можно предъявлять ему претензии в связях скавказской мафией, если он никогда с этой мафией не был связан.

— Не нужно делать из нас таких монстров, — добродушнозаметил следователь. — Меня лично не устраивает политика нынешних грузинскихвластей, и я могу об этом открыто и прямо говорить. Она мне не нравится. Чтокасается самого Вано Тевзадзе, то, конечно, его будут судить как российскогогражданина и по российским законам. Но никто не вправе указывать прокурору, чтоименно ему следует говорить и как поддерживать обвинительное заключение в суде.Он имеет право вспомнить, что Тевзадзе только шесть лет назад прибыл к нам вРоссию, что он был дважды судим, имел несколько неприятностей с законом и,наконец, обвиняется в убийстве полковника милиции, который лично ему не сделалничего плохого.

— Он может вспомнить все, что угодно, — согласился Дронго, —но зачем? Чтобы сделать жизнь живущих в вашей стране грузин настолько тяжелой?Кому от этого польза?

— Мы не занимаемся политикой, господин помощник адвоката. Мытолько стоим на страже законов нашей страны. Вернее, следственный комитет припрокуратуре ведет расследование. А прокуроры поддерживают обвинение в судах.Адвокаты, в свою очередь, имеют право на собственную точку зрения и получаютслово последними, перед тем как выступают обвиняемые.

— Спасибо, — кивнул Дронго, — вы очень компетентный изнающий следователь. У меня больше нет к вам вопросов.

Они вышли из кабинета следователя в подавленном настроении.Толщина нескольких томов уголовного дела вызывала невольный трепет. Словно этобыли стены камеры, уже приготовленные для Вано Тевзадзе.

— Что будем делать? — спросил Славин. — Кажется, мы опросиливсех, кого вы хотели. По вашему списку. Никого не осталось.

— Еще остался Кичинский, — напомнил Дронго, — тот самый,который был ранен и которого вынес с поля боя Степан Проталин. Я думаю, что мненужно отправиться в Рязань и там найти Кичинского. Только после того как япоговорю с ним, мы можем наконец считать, что проверили всех, кто был в нашемсписке.

— Это бесполезное занятие, — вздохнул Славин. — Наверно, выправы. Убийца действительно Тевзадзе. Ничего другого просто невозможнопредположить. Я, конечно, попытаюсь как-то защитить его на процессе, но моивозможности тоже не безграничны. Против конкретных фактов и улик, которые сумелсобрать следователь, я ничего не смогу сделать.