— Не сомневаюсь, что вы так и сделаете, — сказал Дронго. — Акак ваш бывший шеф сумел купить квартиру в «доме миллионеров»? Откуда у негобыло столько денег? Он ведь заместителем начальника городской милиции сталсовсем недавно.

— Бабушка наследство оставила, — глумливо засмеялсяШиробоков. — Вы зачем сюда приехали? Чужие деньги считать? Тогда лучше деньгиТевзадзе считайте. Они у него наверняка где-то припрятаны. А полковник Проталиннастоящий мужик был. Своих в обиду никогда не давал. И правильно сделал, чтоквартиру в таком доме купил. Назло нашим местным олигархам. Они решили, что в этомдоме только сами жить будут и чужих туда не пустят. Но Проталин взял и купил.Представляю, как они бесились.

— У меня к вам последний вопрос, Широбоков… — Дронговзглянул на часы. Они еще должны успеть к следователю. — Скажите честно, как высчитаете, мог такой физически слабый человек, как Вано Тевзадзе, отнять оружиеу вашего начальника? Он ведь владел самбо и дзюдо?

— Нет, не мог. Но он, наверно, и не отнимал, иначе Проталинего бы голыми руками по стене размазал. Наверно, полковник оружие оставил, аТевзадзе его схватил. Или как-то обманул Степана Егоровича. Только отнять онникак бы не смог. Знаете какая железная хватка была у полковника? Схватит так,как будто в клещи берет. Все его сильных рук боялись.

— Понятно. Значит, вы тоже считаете, что Тевзадзе не моготнять оружие у вашего бывшего шефа.

— Вы меня не путайте, — гневно заметил участковый, —наверняка не мог. Но отнял. И может, даже с испугу поэтому в стену пальнул. Апотом в самого Степана Егоровича. Кто мог подумать, что такое ничтожество, какВано Тевзадзе, мог застрелить такого героя, как полковник Проталин? Он первуючеченскую войну прошел. Знаете, что такое войну пройти? Это место, где всегрехи человеческие взрастают. Корысть, зависть, ненависть, коррупция, насилие,убийство, предательство, все, что хотите. Очень немногие с войны нормальнымилюдьми возвращаются. А Проталин сумел выжить и вернуться. И даже полковникаполучить. Все ждали, когда Мохова уберут и на его место наконец СтепанаЕгоровича поставят. Весь город об этом говорил, а в министерстве все тянули итянули с представлением. Вот и дотянули. Погиб такой человек. Обидно очень. ВЧечне под пулями боевиков живым остаться, а здесь погибнуть от пули, пущеннойиз собственного оружия. И кем пущенной? Ничтожеством, которое и пистолет вруках никогда не держало.

— Возможно, убийцей был не Тевзадзе, — осторожно заметилДронго.

— Эти сказки мы уже знаем, — отмахнулся Широбоков, — всевремя их рассказывают, чтобы вытащить из следственного изолятора вашегоклиента. Только у вас ничего не выйдет. Никто не верит, что Проталина мог убитьслучайный прохожий. Не тот человек был Проталин, чтобы на любой дешевый трюккупиться. Его так просто врасплох застать было нельзя. И поэтому я говорю, чтоваш грузин должен в тюрьме сидеть всю оставшуюся жизнь. Так будет справедливо.И за нашего полковника, и за наших ребят в Чечне. Не нужно ни с кем цацкаться.Как сказал наш верховный главнокомандующий — будем мочить их в сортире. Еслипонадобится, списки составим и всех отсюда выбросим. Или замочим. Нам всеравно. Лишь бы они убирались отсюда.

— Понятно, — Дронго взглянул на Славина, — по-моему, разговорполучился очень содержательным и понятным. Я думаю, что мы можем идти. Спасибоза то, что согласились с нами побеседовать и изложить нам свои взгляды.

Они вышли из комнаты, не протягивая руки участковому. Когданемного отошли, Дронго оглянулся. Ширбоков стоял на пороге.

— Он прав, — прошептал Дронго, — война — это вместилище всехгрехов, которые она взращивает и лелеет. И поэтому с войны они возвращаютсясовсем иными. Не зная ни жалости, ни пощады.

— Вы считаете, что это может кого-то оправдать? — удивилсяСлавин.

— Нет. Но хотя бы объясняет их поведение. После месяца боевв Чечне любой кавказец дома в Новгороде кажется подозрительной личностью,готовой стрелять вам в спину при любом исходе дела. А если учесть, что в странедействительно действуют этнические преступные группировки, которые контролируютмногие сферы жизни, то становятся понятными гнев и страх обывателей. Иненависть сотрудников милиции. Идем быстрее, Вячеслав, мне неприятночувствовать на своем затылке взгляд Широбокова. Такое ощущение, что он мнепрямо в затылок целится.

К следователю Савеличеву они приехали уже в двенадцатом часудня. Торжествующий следователь показал им подписанное прокурором обвинительноезаключение.

— Теперь осталось только ознакомить вас с этим делом, и мыможем передавать его в суд, — не скрывая удовлетворения, заявил следователь, —я распорядился, чтобы уже сегодня после обеда Вано Тевзадзе начал чтение дела.Хотя он говорил, что ничего не будет читать и все подпишет до суда. Но это ужена его усмотрение. Что касается вас, господа, то мне не нужно сразу несколькоподписей. Достаточно будет, если везде будет подпись господина Славина какназначенного адвоката в этом процессе. Вполне достаточно только его подписи.

— Я должен буду внимательно ознакомиться с делом, — мрачноответил Славин.

— Это ваше право, — благожелательно ответил Савеличев. Он несомневался, что Тевзадзе будет приговорен к пожизненному заключению, настольконеоспоримыми казались представленные факты.

— У нас есть несколько моментов, на которые мы хотели быобратить ваше внимание, — начал Славин.

— Какие моменты? — уточнил следователь. Сегодня он был впрекрасном расположении духа. Славин взглянул на Дронго, как бы давая емувозможность задавать вопросы следователю. Тот сразу задал первый вопрос:

— Вы знали, что у обвиняемого Вано Тевзадзе была подруга,работавшая на мебельном комбинате?

— У него могло быть много подруг, — искренне удивилсяСавеличев, — какое это имеет отношение к нашему делу?

— Его подругу звали Жанна Михальская. Она экономистпланового отдела комбината.

— Могу только позавидовать Тевзадзе. Жанну Михальскую янемного знаю. Красивая женщина, крупные формы. Какое это имеет отношение кнашему расследованию?

— Она была супругой Вениамина Михальского, который былдвоюродным братом убитого Степана Проталина. — Дронго с удовольствием заметил,как меняется цвет лица его собеседника.

— Не понимаю связи с убийством, — торопливо произнесследователь, покрываясь красными пятнами. — Зачем вы сознательно провоцируетенас на дальнейшее расследование? Это затянет следствие еще на несколькомесяцев.

— Но это исключительно важные факты, которые не нашли своейпроверки в ходе следственных действий.

— Какой проверки? — разозлился Савеличев. — При чем тутМихальская и ее первый муж? Они уже давно не живут друг с другом, у нее двоедевочек от второго брака. А она с кем только не гуляла. Теперь всех мужчин, скоторыми она встречалась, я должен проверять и подозревать. Это глупо иневозможно. Поэтому я думаю, что эту линию подозреваемых мы оставим без нашеговмешательства. Что у вас еще?