Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женя отпускает мою руку и шарахается, словно я кипятка выплеснул.
— Ты зря приехал, Ян. Тебе надо быть с ней.
— Я бы все бросил ради тебя, Миллер. Все, что угодно. Но ты же гордая и самоуверенная, решила за двоих и упиваешься своим решением. Карьеристка херова. Ты счастлива? Нет, ты скажи мне, счастлива? Если да, то вопросов больше нет. Нравится тебе твоя жизнь, Миллер?
— Ян…
— Не слышу ответ.
— Самойленко, ты бухой.
— Плевать. Я еще раз спрашиваю, ты счастлива?
— ДА! Ты это хотел услышать? Да, Самойленко, счастлива. Я играю в театре, это моя жизнь.
Смотрю и не вижу блеска в ее глазах, тогда как губы произносят то, чего я боялся. В очередной раз. Она права. Она счастлива. Это ее жизнь. А я — назойливая тень из прошлого, и моя любовь нафиг ей не нужна.
— Хорошо. Тогда живи долго… и счастливо.
Разворачиваюсь и медленно ухожу, кожей ощущаю легкие покалывания. Снег пошел, и маленькие снежинки полетели с небес на землю.
— Ян!
Я не оборачиваюсь. Правило такое есть — уходя, не оглядывайся, а я и так слишком долго это правило нарушал.
— Ян! — душераздирающий крик в темноту ночи. — Ян, куда ты идешь?
Не оборачиваться. Не оборачиваться. Нет. Нельзя.
— Ян!
Как же ты достала! Знаю, сам приехал и сам спросил, но сейчас зачем меня останавливать, когда я уже ушел!
Все, Миллер. Последний мост сгорел, и больше ничего нет. Счастлива? Так и живи. Обещаю, больше никогда не задам никаких вопросов.
Больно? Не больнее, чем обычно. То ли защитные функции опьяневшего сознания, то ли я огрубел уже и ничему не удивляюсь.
Значит, это все. Она счастлива, занимаясь выбранным делом, и призрак нашей любви ее совсем не тревожит. Пусть и меня покинет.
Наступает анестезия… И я не чувствую больше ничего, садясь в машину, которая увозит меня домой.
Захожу в дом, закрываю дверь, медленно разуваюсь и иду в гостиную. Тут на диване сидит Сонька, а у нее на коленях — пушистый комок.
— Со, шерстяного сгони куда-нибудь.
— Ян, ты один приехал? — как-то взволнованно спрашивает сестра. — А почему без Левы?
— Не волнуйся за своего благоверного, они с Каем дальше зажигают.
— А ты?
Когда я спотыкаюсь, запутавшись в ковре, Соня сама прекрасно понимает, в чем дело.
— Зачем ты столько пил, Янчик?
Вместо ответа прохожу мимо нее на кухню, наливаю себе стакан чистой воды и осушаю половину моментально. А потом все-таки иду к Соне, перекладываю подушку с дивана на колени к сестре (кота она действительно спихнула на пол), а затем укладываюсь, головой приминая подушку. Удобно вытягиваю ноги и устало прикрываю глаза.
— Отличный мальчишник, — игнорирую прямой вопрос и нарочно отвечаю медленно. — Было весело. Немного перестарался.
— Ты поэтому домой поехал?
— Да. Но не сразу.
— О чем ты?
— Жека здесь, я поехал к ней.
Открываю глаза, желая увидеть реакцию сестры на мое честное признание. Базилио тем временем жалобно мякует, намекая нам, что ему хочется обратно на мягенький матрас, а на полу холодно и одиноко. Еще раз известив нас о своей обиде, он запрыгивает наверх и укладывается у меня в ногах.
— Ян, зачем же…
— Да пьяный просто, — хочется сказать, что трезво отдаю себе отчет, но «трезво» — не совсем обо мне в нынешнем состоянии. — Заговорил с парнями о Жеке, и все, как наваждение какое-то. Была бы она в Москве, ничего бы не случилось, но она сама сказала, что дома.
— Вы разговаривали?
— А что думаешь, молча у подъезда постояли? Или потрахались по пьяне? Так она не пила.
— Расскажи мне, — мягко просит Соня, и я понимаю, что мне нужно поделиться этим с ней. Сестра все знает о нас с Женей, сестра всегда понимает и поддерживает, даже когда кажется, что совсем херово все вокруг.
— Это все под воздействием выпитого, иначе я бы к ней не поехал, честное слово. Очень хотелось ее увидеть. И знаешь, я спросил, неужели она совсем не вспоминает нас?
— Так не может быть. Первую любовь не забывают, — уверена Соня.
— Жека сказала, что все помнит. Но свой выбор она давно сделала, и его уже не изменить. А еще соврала, что счастлива, глядя в глаза.
— Почему соврала?
— Ну сеструх, ты чего? Я прекрасно чувствую, когда Жека врет. Счастьем ее жизнь и не пахнет, но для чего-то она так сказала. Значит, для нее все по-прежнему. Ей нужен только театр.
— А если бы она захотела все вернуть? Что ты сделал бы?
— Знаешь, мне кажется, этого не случилось бы никогда. Для нее все давно решено, а я могу как угодно плясать вокруг, и без толку. Но я плясать давно не хочу, и если бы не сегодняшний вечер, я бы никогда не поехал к ней.
— Ты расстроен?
— Честно? Я сейчас ничего не чувствую, как будто мне сделали укол какой-то. Такая неприятная пустота внутри. Вот сегодня я понимаю, что Жеку надо окончательно и навсегда отпустить, принять, что это первая любовь, и она закончилась.
— У тебя есть Кира, — сестра выступает голосом моей совести и напоминает о девушке, которая весь вечер, наверное, ждала моих сообщений.
Конечно, я предупредил Кирюху, что буду тусить на мальчишнике, а потому не смогу переписываться в мессенджере. Ну и у нее самой насыщенная программа, экскурсии, знакомство с природой Карелии, ресторанчики, куда без этого. Ладно, как поднимусь к себе в комнату, обязательно ей напишу.
— Кира чудесная, — чуть запоздало отвечаю Софе. — Она вообще прелесть. На новый год мы с ней пытались вместе что-то приготовить на праздничный стол, хотя мы оба так себе в этом деле. Но получилось вкусно. А после двенадцати пошли на улицу, там фейерверки, иллюминация, бенгальские огни. Крутяк, короче, было весело. А знаешь, что она мне подарила? Рубашку и бабочку, чтобы я на свадьбу к Ри красивым пошел.
— Это очень мило. А ты ей что подарил?
— Мне девчонки на работе подсказали, я заказал у ребят подарочный бокс со всякой всячиной. Кире зашло, она полчаса перебирала эту коробку.
Соня слушает внимательно, но все же тайком зевает, и от моего внимания, пусть и рассеянного, это не укрывается. У меня наоборот выброс энергии, ситуация с Женей меня знатно
