— Но почему же тогда Энни не забрала шкатулку? — подала голос до сих пор молчавшая Люси. — Что ей помешало, если вы договорились? Как вообще получилось, что вы ее застали?

— Не знаю, — судорожно всхлипнула Мэри. — Она позвонила мне и сказала, что я могу уходить. Я сходила в деревню и сразу вернулась. Где-то минут сорок прошло. Я думала, что они уже все сделали, и вдруг услышала звон стекла, увидела, как кто-то перелез через забор. Я вообще сначала не поняла, что это была Энни. Подумала, что тот человек не ожидал, что я вернусь, и испугался.

— Видимо, что-то у них с Хлоей не так пошло, — нахмурился Питер. — Если я правильно понял, они встретились утром в городе. Что они там делали целый день? Тетя Агнес ведь уехала сразу после завтрака. Хотя… другого автобуса из деревни до вечера нет, Энни могла приехать утром и ждать Хлою в городе.

— Хлоя? — переспросила удивленно графиня. — Опять эта дрянь? Но зачем ей понадобилась шкатулка? Там один старый хлам.

— Хотел бы я знать, — буркнул Питер. — Ну да ладно. Мэри, может, кто-то еще был на дороге, проходил мимо дома, машина, может, проехала? Что-то ведь ее спугнуло?

— Не помню, милорд.

— Хорошо, оставим это. Где шкатулка, у тебя?

— Нет, милорд, — Мэри снова приготовилась выть, но свирепый взгляд Питера ее остановил. — Сегодня утром мне позвонила какая-то женщина. Она сказала, что все знает про наш с Энни договор. И если узнает полиция, меня обвинят в убийстве. Она сказала, что это ее шкатулка и что она будет молчать, если я принесу ее в лес до вечера. Сказала, куда принести.

— И ты принесла? — Питер выглядел так страшно, что даже Люси испуганно поежилась.

— Да, милорд, — прошептала Мэри.

— Она ее забрала? Ты ее видела?

— Нет, она сказала положить в дупло на опушке. Я положила. И ушла. Это было днем, когда миледи спала после ланча.

— В наше время, похоже, никому нельзя верить, — с горечью сказала графиня. — Эта девчонка служила у меня пять лет. Ты от меня хоть одно плохое слово слышала? Или, может, перетрудилась? Или тебе платили мало?

Мэри молчала, глядя себе под ноги и продолжая крутить оборку.

— Собирай свои вещи и проваливай, — махнула рукой Агнес. — Чтобы я тебя больше не видела. Расчет получишь в замке у мистера Джонсона.

— Подождите, тетя, — остановил ее Питер и повернулся к Мэри: — Сейчас поедешь с нами. В лес. Покажешь, где оставила шкатулку. Может, она еще там.

Выйдя из машины на опушке леса, Питер подошел к старому корявому дубу с большим дуплом, отверстие которого было примерно на уровне его груди. Сунув туда руку, он с досадой понял, что пустота уходит вниз, возможно, до самой земли.

— Помогите мне, — крикнул он и подумал, что мигрени ему сегодня точно не избежать.

И правда, кровь снова застучала в висках, когда Питер висел вниз головой внутри дупла, пытаясь обшарить дно. Джонсон держал его за ноги.

— Есть! — сдавленно крикнул он, нащупав гладкий предмет, по форме напоминающий кирпич. — Держу. Тащите меня.

Вскоре он уже стоял на твердой земле, пытаясь отдышаться. Черная лакированная шкатулка с изящным замочком в последний момент чуть не выскользнула из пальцев, но все-таки он ее не выпустил.

— Питер, пора кормить Джина, — виновато сказала Люси.

— Забирай Мэри и поезжай. Вы не возражаете, мистер Джонсон?

Тот покачал головой и молча протянул Люси ключи.

— Завезешь ее к Агнес по дороге. И это забери, — Питер отдал ей шкатулку.

— А вы?

— А мы останемся пока здесь. Потом я тебе позвоню, пришлешь за нами Бобана.

— Вы что, собираетесь ждать Хлою? — забеспокоилась Люси. — Питер, не надо. Пожалуйста! Она же…

— Сумасшедшая. Я знаю. Успокойся. Ничего со мной не случится.

— Не волнуйтесь, миледи, — поддержал его Джонсон. — Вдвоем мы с ней справимся.

Люси вздохнула тяжело и села за руль. Мэри, съежившись, сидела на заднем сиденье и обреченно смотрела в окно.

Проводив машину взглядом, Питер отошел за кусты и сел на траву. Джонсон пристроился рядом.

— Джонсон, у вас случайно не найдется закурить? — спросил Питер. — Я знаю, вы не согласитесь, чтобы я звал вас по имени, даже приватно, но без мистера, думаю, вполне можно. Тет-а-тет хотя бы.

Джонсон пожал плечами: мол, как знаете.

— Разве вы курите, милорд? — спросил он.

— Уже лет десять не курю. Бросил, когда начались приступы мигрени. И если сейчас закурю, наверно, умру. Нет, не умру — сдохну. Но если не закурю, все равно сдохну.

— Нет, милорд, я тоже не курю. Что вы намерены делать с миссис… с Хлоей? Вытрясти из нее признание в убийстве? С Мэри у вас хорошо получилось, но, боюсь…

— С Хлоей, думаете, не выйдет?

— Не хочу вас обидеть…

— Вы правы, Джонсон, ее я вряд ли испугаю словом «или…». Связать ее брючным ремнем и притащить в полицию? На каком основании? Все, что мы скажем, будет выглядеть коллективным оговором, лишь бы отмазать Каттнера.

— А договоренность Энни и Мэри? И сегодняшний звонок?

— А где доказательства, что мы это не придумали? Энни уже ничего не подтвердит. Мэри мы могли запугать или подкупить. Звонок? Конечно, Хлоя настолько глупа, что могла звонить со своего телефона, и это можно проверить. Но опять же, что это дает? Ровным счетом ничего. Вообще, как эта дурацкая шкатулка со старым хламом связана с убийством?

— Но тогда зачем мы ее ждем? — резонно поинтересовался Джонсон.

— Не знаю. Хотя бы уже для того, чтобы она поняла: шкатулки в дупле нет не потому, что Мэри ее туда не положила, а потому что нам все известно. Тсс!

Из-за кустов послышался шорох — кто-то ехал по тропе на велосипеде. Питер осторожно выглянул. Хлоя — в черных джинсах, черной футболке, с черной банданой на голове — прислонила велосипед к дереву и пошла к корявому дубу. Вытащив из небольшого рюкзака фонарик, она посветила в дупло. Похоже, результат ее озадачил. Привстав на цыпочки, Хлоя посветила снова.

— Как говорит моя жена, нет ничего хуже, чем дурак с инициативой, — сказал Питер, выйдя на опушку. — Так и быть, я тебе помогу. Там ничего нет. Шкатулка у меня.

Дернувшись от неожиданности, Хлоя уронила фонарик в дупло. Освещенный изнутри дуб выглядел инфернально. Она обернулась, и Питер даже сделал шаг назад — настолько страшным было ее лицо. Ему показалось, что Хлоя сейчас бросится на него и перегрызет горло. Когда она злилась, ее верхняя губа задиралась вверх, обнажая зубы, как у собаки. После развода они ни разу не виделись, и Питера поразило, насколько его бывшая жена постарела за эти годы. Хлоя была его ровесницей, но сейчас выглядела лет на пятьдесят.

Она стояла, прижавшись спиной к дубу, и молча смотрела на него. Питер подошел ближе.