Пашнин впился в карту, поерзав пальцем по навигатору. Развязка там была недалеко.

— Спасибо, пока свободен, — кивнул Толику.

Тот отошел. И теперь настала очередь Вострова слушать.

Кое-что он уже знал, кое о чем сам догадался. Масштаб впечатлял даже его, бывалого опера. Огромная разведывательная сеть, идущая поверх властных структур и структур боевиков, уходящая щупальцами в зоны. Гигантская паутина, призванная подготовить новый передел власти. Ибо назрело.

С этим Востров был согласен. Назрело и прогнило. И последней каплей для него лично был тот самый проклятый тоник.

— Мы готовы в корне изменить ситуацию, потому что так не может продолжаться, — говорил Пашнин. — Но нам нужны факты. Чтобы свалить, их надо поймать на горячем. Работа, которую ты провел в одиночку… Это прорыв! Прорыв!

Что насчет прорыва, Макс не знал. Но если бы не Дана, если бы не худенький, почти прозрачный мальчик с беленькими волосиками, никакого прорыва бы не было.

— Включайся Востров. Займешь один из ключевых постов.

Пашнин ждал ответа. А он смотрел на женщину, сидевшую в автомобиле.

— Михаил Аркадьевич, мне нужно вытащить мальца из приюта, — сказал он наконец. — А дальше видно будет.

Полковник смотрел на него еще секунду, потом отвел взгляд и, ковырнув землю носком ботинка, проговорил:

— Теперь по твоему вопросу, Востров.

Когда вот такое вступление начиналось, Максим уже заранее знал, что ему не понравится. Но раньше это касалось лично его и было менее важно. А сейчас он откровенно напрягся.

— Что удалось сделать, Михаил Аркадьевич?

Полковник взглянул на него косо, а потом вывалил без предупреждения:

— Сведений об отце нет. Потеряны сведения. Пострадала база во время войны. Хотя, — он поморщился, словно ботинки жали. — Пострадала база выборочно. Значительная часть информации уцелела, а вот про…. Кхммм. Есть такое ощущение, что подчистили совсем недавно.

Секунду Максим переваривал, потом уточнил:

— Это Титов пробил информацию?

— Он, — Пашнин кивнул.

И тут же повернулся к нему всем корпусом.

— Поэтому, надеюсь, ты понимаешь, что в данной ситуации я не могу выписать на тебя разрешение, как на отца. Тебе там сразу же склеят ласты, как только ты это разрешение покажешь.

Понимал, отчего же не понять. Он и предполагал, что ребенка будут использовать как рычаг давления на Дану. Хмыкнул мысленно, насколько же им важно убедиться, что она действительно мертва. Нежелательный свидетель, который слишком много знает, ускользнул из поля зрения, теперь они будут отслеживать, увеличивая радиус.

Пашнин был прав, этот номер не прокатит. Кто бы не явился под именем отца ребенка, его спеленают сразу же.

— Не надо на разрешение отца, — сказал Максим. — Сделайте документы на проверяющего.

— Что?

— На должностное лицо из надзорного органа, проверяющего работу интернатов.

— Ты спятил, Востров.

Максим молча смотрел на него и ждал.

— Не пойдешь, — сердито бросил полковник и отвернулся. — Какой из тебя проверяющий?! Не понимаешь, что момент сейчас неподходящий, чтобы голову в петлю совать? Подожди, закончим, потом на законных основаниях…

— Вы сделайте, Михаил Аркадьевич, — с нажимом сказал Максим.

Конечно, никому это сейчас не надо, отвлекаться, когда высокие цели впереди маячат. Только за высокими целями не видно маленького человека, да он и не важен, расходный материал. На законных основаниях, значит. Только когда они, эти законные основания наступят? И наступят ли вообще. А он не мог и не хотел ждать.

— Хорошо, — шумно выдохнул Пашнин. — Получишь.

Он тут же спросил:

— Когда?

А тот аж опешил:

— Ну ты наглый, Востров.

Уставился на него, склонив голову набок, и покосился на автомобиль, в котором сидела Дана. И вдруг выдал:

— Познакомь нас.

Максим невольно напрягся, все-таки Пашнин неохотно давал согласие. А шеф не любил, когда его прогибали. Как знать теперь, чем это чревато.

Но тот сказал:

— Хочу понять, ради чего рискуем, раз уж Дана Маркелова теперь тоже мой проект.

* * *

Максим смотрел со стороны, как полковник Пашнин разговаривает с женщиной. Старый черт мог быть интересным, когда хотел, и даже галантным и очаровательным. Слегка зло брало, когда казалось, что тот уж слишком близко встал, хотелось увести от него Дану на безопасное расстояние.

Однако узел в душе ослабился. Если Пашнин обещал, значит, не сдаст.

Но и не даст спокойной жизни.

Потому что сразу после этого, шеф попрощался и улетел на вертушке. А их с Даной Толик отвез к Филу. Это было обязательным условием Пашнина.

— Востров, отработаете с Титовым, чтоб до звона, ясно?

Полковник Пашнин говорил, не глядя на него. Словно он уже там, на операции. Колючий, резкий, быстрый. Вся внутренняя энергия сконцентрирована и четко направлена на цель. Как меч. А так и надо.

— У нас будет только один шанс, — повторил он несколько раз. — Если мы его провалим, другого может очень долго не представиться.

Еще бы, Максим это прекрасно понимал. Предстоят выборы, такой момент если упустить, придется снова ждать, когда сложится благоприятная ситуация. Операции, подобные этой, готовят годами.

А те ребятки тоже просто так не будут ждать, изменят график, логистику, подготовятся, купят все на корню. Такой шанс действительно не использовать нельзя.

— Понял я, Михаил Аркадьевич, — сказал он.

А тот сжал его за плечо, крепко так, хлопнул, и сказал:

— Будут тебе документы. Жди завтра с утра. Но если там налажешь, я лично тебя урою, а потом из-под земли достану. Понял?

И вот опять они был у Фила в холостяцком логове. Встреча немного скомканной вышла, да и Толик, привез их и сразу засобирался обратно. Они с Филом быстро перекинулись парой фраз, пока Максим помогал Дане выбраться и таскал сумки.

Потом Фил запер дверь, на этот раз куда серьезнее, чем в прошлый. За второй железной дверью еще сверху упало сетчатое ограждение.

— Экранирует, — пояснил Фил.

И неловко улыбнулся Дане.

— Добро пожаловать.

Все вернулось на круги своя. Правда, сделав виток, перешло на немного иной уровень.

— Ужинать будете? — спросил он, потирая затылок, и обернулся. — Макс, вы располагайтесь пока, я сейчас.