Вот только за всю жизнь он не ел ничего вкуснее Аниного рагу, и, как последний болван, два месяца после свадьбы Вилхе мечтал, что она станет хозяйкой на его кухне, а, сооружая дом, даже представлял ее фигурку возле печи или у стола и только усилием воли возвращал себя на землю, чтобы не рубануть топором по пальцу или не навернуться с конька на потеху армелонцам.

Для Эдрика будет стараться? Перед ним тарелку с едой ставить, ему хлеб подносить? Для него в подпол за холодным компотом спешить, чтобы напоить после тяжелого дня? А потом подниматься наверх, в спальню, и расплетать белую косу, позволяя волосам свободно упасть на спину, и развязывать пояс на платье, и спускать его с плеч, подставляя нежную кожу под ласки мужских рук…

Хедин двинул кулаком по столу так, что тот покачнулся.

Одержимый!

Если он не убьет Эдрика из-за одних своих фантазий…

Или забить на желания сердца и привести в дом другую хозяйку? Не из тех, конечно, кто столь откровенно себя предлагает, что Хедину уже даже не смешно, а тошно становилось. А найти хорошую девушку: тихую, скромную, которая будет молиться на мужа и слова никогда поперек не скажет? Разве мало таких в Армелоне? За него любая пойдет, надо только выбрать. И забыть наконец белобрысую язву, о которой даже думать было чревато последствиями.

Если простые ее поцелуи до самой печенки проняли, что он мог испытать от настоящей близости?

Зачем отпустил? Эндова честность, не позволившая воспользоваться Аниной слабостью! Не мог он ее взять до свадьбы, не та это была девушка! Себя бы уважать перестал, даже не предъяви ему потом Ана претензий. Не должна она была почувствовать себя опозоренной! Только не из-за него!

Вот и упустил свой шанс. А на второй боги расщедриваться не торопились.

Хедин еще немного походил по каморке, заставляя себя думать об Арве и Сойке, однако сумрак за окном настойчиво намекал на необходимость отправиться домой и закончить хотя бы этот день в собственной кровати, а не за казарменным столом. Может, поутру и мысли дельные появятся. А то покуда властвовало одно желание: навешать всем кренделей за ревность, за месть, за неумение держать себя в руках и думать о последствиях прежде, чем что-то сделать. Граница приучила Хедина к последнему, не прощая поспешности и не забывая ошибок, и теперь он мог только сочувствовать Вилхе, которому в свое время перепало от порывистости товарища по полной. И ведь ни разу возмущения не высказал. Не то что его сестричка…

Понимая, что сейчас снова закопается в самоедстве, Хедин выдворил себя на улицу, рассчитывая, что прохладный воздух привычно приведет в себя, и с насмешкой думая о скором лете и теплых вечерах. Как тогда будет с собой справляться? От колодца до колодца?

— Хедин, — раздался чуть со стороны негромкий голос Вальгарда, и Хедин, обернувшись, с удивлением увидел не только его обладателя, но и Гейру. Она хмурилась и с силой сжимала кулаки, как будто тоже имела к Хедину серьезные претензии. — Есть укромное место — поговорить?

Хедин повел плечами и пригласил их к себе домой. Укромнее точно не найти: там даже мыши еще не поселились. Не подслушают.

Валь кивнул, потом полуобнял приемную дочь и молча последовал за Хедином, оставив ему право мучиться любопытством и надеяться, что с Вальгардом придет решение хоть одной проблемы, а не приобретение новой.

— Извиняй, угощать нечем, — сходу покаялся Хедин, открывая дверь дома. — Сам здесь бываю по большим праздникам. Надеюсь, сегодня будет, что отмечать?

Валь снова промолчал, дожидаясь, когда Хедин задвинет засов и зажжет свечи. Потом осмотрелся по сторонам, словно убеждаясь, что в углах никто не прячется, и только после этого уселся за стол. Гейра осталась стоять рядом.

Хедина позабавила такая серьезность, однако он все же плюхнулся напротив Вальгарда, сцепил руки на столе и вопросительно посмотрел на гостя.

— Надеюсь, ты не собираешься сообщить мне, что Эдриковы безделушки невозможно починить? — с легкой опаской спросил он. — У нас и без того все шансы быть разбитыми первым же ударом.

Вальгард покачал головой.

— Гейре тринадцать, — зачем-то сообщил он, как будто Хедин этого не знал. — Ее нельзя судить по взрослым законам.

— А что, есть повод? — насторожился Хедин. — Может, пока отложим? А я сделаю вид, что ничего не слышал.

— Тогда я прямо на суд приду! — неожиданно зло воскликнула Гейра. — А не пустите — обернусь драконом, и посмотрим, чего стоят ваши хваленые дружинники!

Хедин перевел ошеломленный взгляд на Вальгарда, требуя пояснения.

— Мы же все понимаем, что Арве невиновен, — спокойно сказал тот. — И ты себе не простишь, если станешь причиной его несчастий. Тем более сейчас, когда на носу столь серьезная битва и кочевники заручились поддержкой драконов.

— Погоди, — не понял Хедин, — ты меня уговариваешь, что ли? Так брось это дело и объясни внятно, какой у тебя план. А я уж подумаю, куда его пристроить.

Вальгард испытующе посмотрел на него, будто сомневаясь в искренности собеседника, но Хедин выжидающе приподнял бровь и изобразил самый живой интерес.

— Гейра возьмет вину на себя, — наконец соизволил заговорить Вальгард. — Скажет, что из любопытства крутанула пару колес, когда приходила ко мне в мстерскую. Я покажу ей, какие именно и как, чтобы ни у кого не возникло сомнений, и, сам понимаешь, разделю с ней ответственность за возникшие неприятности. Пообещаю привести оружие в порядок и поклянусь, что подобного больше не повторится. Надеюсь, этого достанет для оправдания Арве.

У Хедина будто гора с плеч упала. Создатели, да лучше в данных обстоятельствах и не придумать ничего. А показания можно Арве выставить так, будто он девчонку защищал. Собственно, так оно и было, так что и захочешь — не придерешься. Один только момент…

— Ты с дочерью точно уговорился? — уточнил Хедин. — Не получится так, что она в самый ответственный миг на попятную пойдет?

Гейра сверкнула глазами и задышала предупреждающе, советуя ему воздержаться от оскорблений.

— Это ее идея, — заметил Вальгард и успокаивающе сжал руку дочери. — Еле успел перехватить, иначе нынче от вашей тюрьмы одни головешки бы остались.

Хедин почесал затылок, тщетно пытаясь припомнить дружбу между Арве и Гейрой.

Иначе на кой ляд девчонке подставлять себя под раздачу? Впрочем, Ойра с ними: у него и других забот хватало.

Обговорив с поздними гостями еще несколько деталей, Хедин поднялся, чтобы их проводить. И уже у самых дверей задал Вальгарду вопрос, который не давал ему покоя:

— Что с Джеммой, знаешь? Она на себя не похожа.

Вальгард передернул плечами.

— Возраст такой, — попытался отговориться он. — Перебесится.

Хедин склонил голову, понимая, что не вправе спорить, но пообещав себе при случае вернуться к этому вопросу. Пока же ему надо было подготовить почву для выступления Гейры и вплотную заняться историей с Сойкой. То, что та пока была без сознания и не могла рассказать о своих злоключениях, отнюдь не освобождало Хедина от работы. Если девочка вернулась, да еще и в таком плачевном состоянии, значит, пропадала отнюдь не по своей воле. Но вырваться живой из лап ящера — это тянуло даже не на подвиг, а на божественную милость. А потому Хедин начал сомневаться в верности своей теории о драконе-похитителе. Ну в самом деле, зачем бы тому отрезать девочке косу, а затем отпускать на волю? Какой-то ритуал? Тогда почему с человеческими волосами, когда драконья чешуя явно обладала большей силой и ценностью? Тут скорее какой-то завистью попахивало, когда одна соперница пыталась изуродовать другую, лишив ее главной девичьей красы. Но в этом случае объяснить оборвавшийся след Сойки не представлялось совсем никакой возможности. Или они поспорили за сердце дракона, и, когда он сделал выбор…