— Алексей Викторович, — резко поворачиваюсь в ответ на сжимание моего плеча.

— Что? — отхожу от окна.

— Извините, я в дверь стучала и звала вас, но вы не реагировали.

— Задумался, — ставлю чашку на стол и беру протянутые Тамарой Николаевной бумаги.

Подписываю документы, толком не вникая в суть. Настроения работать совсем нету. Возможно, всему виной солнечный и на редкость теплый июнь, что само собой располагает лежать и греть бока где-нибудь в Турции, попивая алкоголь под скучные танцы девок из анимации. А может, дело в другом — мне просто все неинтересно. Скучно. Уж лучше бы отделение было завалено больными, дабы не было времени ни о чем думать. Так нет же, как назло, все резко решили стать здоровыми. Не то, что коридоры стали свободны, так и еще и некоторые палаты пустуют в ожидании новеньких. Так и тараканы скоро разбегутся из-за вынужденного одиночества.

Фактически, я держусь из последних сил, дабы не совершить какой-нибудь поступок, о котором сам в последствии наверняка пожалею. Удерживают меня, разве что, собственные слова, это все-таки дело принципа — играть по собственным правилам. Однако, при этом я все чаще напоминаю себе маленького припизданутого пацана, ожидающего день рождения, дабы получить в подарок долгожданный велик. Только вместо праздника — обычная практика, а вместо двухколесного транспорта — необъезженная мною по сей день Женя. Так ведь не маленький уже. Какого хера, спрашивается, ожидаю, по сути, ерунду с таким нездоровым рвением, когда сам могу это ускорить? Мне уже не десять, бабки, чтобы купить долгожданный «велик» есть. Могу хоть сегодня переобуться и заявиться к Жене с цветами, несколько ласковых слов, смена тактики поведения и все. Вот только это неинтересно… М-да, шиза прогрессирует.

— Ну так что? — перевожу взгляд, на ожидающую от меня чего-то, женщину.

— А вы о чем? Извините, башка не варит.

— О юбилее больницы. Вы как, пойдете? Я просто не видела вашего имени в списке. Это воскресенье, и у вас выходной. Нехорошо будет, если не пойдете. Мы и так не отпраздновали дату нашего отделения.

— Пойду, — бездумно соглашаюсь я, кивая как болванчик, дабы моя собеседница поскорее вышла из кабинета.

К счастью, моя тактика оказывается верна. Перевожу взгляд на окно и, убедившись, что девчонка по-прежнему сидит на лавочке, иду к выходу, предварительно схватив первую попавшуюся шоколадку.

Девчонка, несмотря на то что сейчас я выгляжу по-другому, меня определенно узнала.

— Привет, — сажусь на лавку рядом с ней и протягиваю ей шоколадку.

— Здрасте. Спасибо, — улыбается, забирая шоколадку. — Вам очень идет халат. Прям очень красиво.

— Подлецу все к лицу.

— Хм… вы подлый?

— У этой пословицы есть два значения, по крайней мере — для меня. В моем случае, подлец — простой человек, который красив собой. Проще говоря, красавцу идет любая одежда, что бы он ни надел.

— О, я такая же. На меня что ни надень, я все равно красивая. Подлиха, получается, — улыбаясь, произносит она, вновь напоминая мне Машу. И, несмотря на это, разные они. Разные. Слава Богу.

— Тогда подлециха.

— Ну пусть будет так. Мне Женя про вас рассказывала, кстати.

— Страшно представить, что именно.

— Она хорошее рассказывала, не бойтесь.

— Ой, прям отлегло, — демонстративно прикладываю ладонь к груди. — А ты что здесь делаешь?

— Слава Богу, не то, что вы, людей не лечу. Терпеть не могу больницы. Я Женю жду, она экзамен сдает, — указывает взглядом на корпус. — Гинекологию. Пойдем после того, как она ее сдаст куда-нибудь праздновать.

— Уверена, что будете праздновать?

— Ну, конечно. Женя умная, много что знает и умеет. Главное, чтобы ей не попалась плохая экзаменаторша. Говорит, есть там одна гадина, она всем оценки занижает. Злая.

— Одна, — фыркаю в ответ. — Скажешь тоже. Как минимум половина. Там отделение из змей. Еще в мое обучение были такими, а сейчас еще и постарели.

— Да?! Так чего, реально может не сдать на пять?

— Как два пальца об асфальт. Экзамен для любого студента — лотерея, и знания здесь бывают ни при чем. А оценки ерунда. Подрастешь — поймешь.

— Не ерунда, — озадаченно бросает девчонка. — Если Женя не сдаст на пять или четыре, она не получит стипендию. Не сказать, что там прям деньжищи, но расстроится. И я тоже, — перевожу взгляд на нахмурившуюся Таисию.

Вот оно — то, чего мне явно не хватает помимо отсутствия интереса к происходящему на данном этапе жизни. Хочу, чтобы обо мне так же кто-то переживал. По хрен из-за чего. Но по-настоящему. Что-то не туда меня несет. Совершенно не туда.

— О, идет! Раз улыбается, значит точно пять или четыре, — радостно произносит девочка.

Я же не обладаю такой быстрой трансформацией настроения. Тем более сейчас, смотря на то, как Женя с идиотской улыбкой идет вся такая сияющая рядом с Коняшкиным. Во мне просыпается типичный мудак, моментально пожалевший, что не пришел на зачет и не завалил Женю. Надо было доковылять и, несмотря на херовое состояние, так его принять, чтобы на всю жизнь запомнила и каждый день ходила ко мне и пересдавала его вплоть до экзаменов. А я тут какого-то хрена честно играю. Ну, идиот. Привстаю с лавки, когда Женя подходит ближе к нам. К счастью, «пони» самоустраняется.

Вроде не так много времени прошло, но что-то в ней за эти две с половиной недели определенно изменилось. Точно! Веснушки перестали быть единичными, теперь они во всю украшают Женино лицо. И что самое парадоксальное — реально украшают! Бесячей рыжей морды не наблюдается. И волосы распущены, что тоже наблюдалось крайне редко. Безразмерная черная водолазка на этот раз сменилась таким же безразмерным синим джемпером. К счастью, не до колен. Однако, совершенно не по погоде.

— Евгения Михайловна, какая неожиданная встреча. Как экзамены?

— Здравствуйте. Хорошо, — вот удивительная выдержка и спокойствие, учитывая наш «анамнез».

— То есть не отлично?

— Отлично.

— Я же говорила! — слышу позади себя радостный голос.

— Какая умничка. Права ты была, Таисия, — мельком взглянул на девчонку и тут же перевел взгляд на Женю. — А тебе случайно не жарковато?

— Нет, Алексей Викторович, я мерзлячка.

— Ну да, ну да. Сейчас на тебе тоже колготки? — подхожу впритык, явно нарушая границы приличия. Однако, Женя при этом никак не демонстрирует, что ее это напрягает. Она ни на миллиметр не отстраняется от меня.

— Нет, просто трусы с подшерстком и естественный волосяной покров. Везде, — тихо произносит она, едва заметно улыбнувшись.

— Аля восьмидесятые?

— Вам виднее, я в такие годы не жила.

— Ну да, ну да. Ты готова к практике, Женечка?