— Отпусти, — уперлась ладонями в его грудь.

— Жень, — прижимается лбом к моему и замолкает. Я же пытаюсь убрать его руки, все еще крепко вцепившиеся в пуговицу моих штанов.

— Вы всерьез думали разложить меня на этом комоде?

— Нет, отнес бы в итоге в спальню, — удивительно, но Зорин даже не отрицает того, что хотел меня поиметь здесь и сейчас.

— Вы отвратительны.

— Привлекателен до отвратительности или отвратительно привлекательный? — как?! Как он это делает, черт возьми?!

— Ваше наглейшество, будьте так добры, уберите свои руки с моих нецарских штанов.

— А тебе этого реально хочется или так, для красного словца? — насмешливо произносит он, от чего мне в очередной раз становится обидно до слез. Я же для него так или иначе шлюха. Шлюха, которая забавляет его относительной непредсказуемостью. Но итог-то все равно один!

Ничего не отвечаю и вдруг понимаю, что мне искренне захотелось сделать Зорину больно. Так, чтобы он скрючился от боли. Резко вскидываю ногу, не думаю о последствиях, но Зорин, несмотря на болезнь, вовремя ее перехватывает.

— Аппетитной ножкою затронула мою душонку.

— Тушенку?

— Мошонку, — издевательски произнес он.

— К сожалению, не затронула.

— Вот как у тебя это получается? — отпускает мою ногу. — То задушить тебя охота, то сделать кардинально противоположные вещи.

— Я вас не понимаю и понимать не хочу, — сильно толкаю его в грудь и слезаю наконец с комода.

— Тебе не стыдно так обращаться с больным человеком?

— Вы симулянт, — вдруг доходит до меня.

— Но-но-но. В таком уж случае аггравант, — довольно протянул псевдогриппозник.

— Вы серьезно?

— Нет, конечно. Я что, по-твоему, грею градусник над лампой? — а ведь и вправду, ну бред же.

— Однако, при всей своей болезни, вы хотели заняться сексом.

— Почему в прошедшем времени? Хочу, — невозмутимо бросает Зорин, проводя рукой по своим волосам. — Мои намерения чисты аки слеза младенца. Тридцать семь и восемь, остаточная ломота в теле и отходняк не мешают мне хотеть того, кого я хочу. Вообще, все просто, Жень, девяносто процентов мужчин не откажутся от секса с приятной ему женщиной, если живы и относительно в порядке. Мужчины вообще крайне примитивны.

— Фу.

— Фас, — довольно протянул Зорин. — А знаешь, что самое интересное? — наклоняется ко мне. — Женщины тоже. Просто вечно набивают себе цену и мало кто может признаться в своих желаниях, — тянет руку к моему лицу, я же вновь хочу ударить его в ответ за пуленепробиваемую самоуверенность, но вовремя сдерживаюсь. — Ты вроде как патологически честная до раздражения девочка, — заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо. — Ну так не разочаровывай меня. Будешь втирать мне про то, что я тебе неприятен и к чему-то тебя сейчас принуждал?

— Я этого не говорила.

— Тогда к чему твои возмущения? Тебе нравилось происходящее, не убеждай меня в обратном.

— Даже если мне это нравилось, это не значит, что мне нравитесь вы, — резко разворачиваюсь и берусь за ручку двери, на что Зорин резко ее захлопывает, возвращая меня в исходное положение.

— Ну, не разочаровывай меня, Жень. Проще всего трусливо сбежать. Ты — трусиха?

— А что нужно ответить, чтобы прекратить вас забавлять?

— Значит трусиха.

— Если вас это удовлетворяет, то пожалуйста.

— Ответь мне на один вопрос. Только честно. Ты чего на данный момент жизни хочешь? — молчу, не зная, что ответить. Я и вправду примитивна, ибо все, чего хочу — это иметь свой уголок, где буду жить с сестрой. Иметь хорошую работу, чтобы не считать копейки и ни от кого не зависеть. — Мой вопрос так сложен для тебя? Тогда я задам тебе наводящие вопросы. Хочешь хорошего мужчину в спутники жизни, который будет тебя холить, лелеять, выполнять твои прихоти? Пылинки с тебя сдувать? Сиропом тебя поливать из красивых слов. Хочешь?

— Нет, — вполне серьезно произношу я.

— Тогда я тот, кто тебе нужен на данном этапе жизни, — улыбнувшись, произнес Зорин. Как он это делает, черт возьми?!

— Вы стали грязно играть.

— Да брось, я еще даже не начинал играть грязно. И пока не планирую. У нас был с тобой уговор, что ты приходишь еще завтра. Я буду ждать тебя утром и вечером. И, кстати, удачи на завтрашнем зачете.

— Совет вам на будущее, Алексей Викторович, не доверяйте всяким там словам. Я не приду к вам завтра. Более того, если вы не заметили, у меня на носу экзамены и мне положен академ отпуск, о чем я заранее предупредила. Так вот, увидимся мы с вами, к счастью, нескоро. Надеюсь, в течение этого месяца вы найдете себе подходящую на данном этапе вашей жизни женщину, — как бы мне хотелось увидеть на самоуверенном лице Зорина хоть какое-то подобие проигрыша. Однако — фиг там.

— Евгения Михайловна, зачем мне такие телодвижения, если через месяц и неделю кто-то записался на практику в мое отделение? Я тебе даже больше скажу, Жень, — демонстративно поправляет на мне задравшуюся им же купленную кофту. — Не планировал, конечно, но раз такая пьянка, то я возьму тебя к себе. Буду твоим руководителем. Подтяну твои знания и умения.

— А вы снова теряете форму. Если мне не изменяет память, я должна была к вам прийти через три недели, аккурат после окончания занятий, то есть завтра. И там было такое слово, ключевое про добровольно. Давайте закончим здесь и сейчас вашу маленькую игру. Вы уже проиграли.

— Я ошибся со сроком, Женечка. Со всеми бывает, я же обычный человек. Но я точно не проиграл. Вот увидишь, настанет день и ты сама по ко мне придешь. Однозначно это будет раньше осени. Кстати, ты нарушила наш договор, как будем решать этот вопрос? — вдруг понимаю, что он говорит о нашем бартере. То есть про штаны с кофтой за мои приходы. — Я все же за то, чтобы ты пришла завтра. Обещаю не трогать тебя руками. И другими частями тела тоже. Клянусь, — шепчет мне в уголок рта.

— А я против.

Отхожу от Зорина на шаг, скидываю с себя ветровку и, не раздумывая, стягиваю с себя кофту. Удивительно, но мне совсем не стыдно. Подумаешь, лифчик увидит. Быстро натягиваю ветровку обратно и, застегнув ее по горло, возвращаю Зорину кофту.

— Тяжелый случай.

— А джинсы я вам фиг верну, мне из-за вас их обгадили. И это компенсация за то, что я здесь делала. Выздоравливайте, Алексей Викторович, — подхватываю рюкзак и быстро выхожу из квартиры Зорина.

Отпиваю уже порядком остывший кофе, в очередной раз всматриваясь в девочку, сидящую на лавке. И если поначалу она казалась мне моим разгулявшимся воображением, то спустя пару минут неотрывного рассматривания, я с уверенностью могу сказать, что это сестра Жени. И опять мысли упорно ведут к этой сложносочиненной особе.