Не видел Генри несколько дней. Понял, что немножко по нему скучаю. Для поднятия настроения Ханна прислала мне фото, где довольный Генри лижет мороженое. В нагрузку к снимку шла новость: вчера Генри пробовал качаться на галстуке директора.

10 августа 2009

Очередные новости от Ханны: все сотрудники в управлении начали заправлять галстуки в брюки. Есть подозрение, что мода тут ни при чем.

14 августа 2009

Новости от мамы: папа решил собаку все-таки не заводить – сегодня на прогулке к нему пристал какой-то доберман. Зато папа купил для пруда новую очень толстую рыбу.

17 августа 2009

Сегодня на набережной в Олдборо Генри чуть не стащил жареную картошку у какого-то мужчины. «Нельзя, Генри!» – рявкнул я и сам удивился, как грозно вышло.

«Да, песик, тебе такого, к сожалению, нельзя», – вежливо кивнул мужчина. Я извинился, он похвалил рыжие глаза Генри и показал на свою таксу – та резвилась в прибое вместе с женой незнакомца.

Генри волшебным образом сводит меня с людьми. Когда шагаешь по лесам и полям в одиночестве, ты – лишь щепка, гонимая суровыми волнами. Когда же бредешь с собакой, щепка волшебным образом перерастает в колючий чертополох, который так и норовит к кому-нибудь прицепиться. Выгуливая Генри, я понял: романтические комедии, где две одинокие души сводит вместе стычка между его кунхаундом и ее биглем, – это не просто голливудские выдумки. Такое правда происходит! Жаль только, я не поклонник стокилограммовых лысых женатиков в мешковатом пуховике двадцатилетней давности.

29 августа 2009

Возможная запись в «Собачьем словаре»: «Сирень – симпатичнейший дурень».

5 сентября 2009

Куда бы ни сиганул Генри – в мелкую заводь, глубокую реку, сточную канаву или грязное болото, – пахнет он всегда одинаково. Завораживающая способность. Она не дает мне покоя. Водные артерии Норфолка и Саффолка полны самых разных примесей, дохлых мошек, экскрементов, дождевой воды, останков животных. В каждом водоеме – свой набор. Следовательно, каждый водоем должен иметь свой собственный неповторимый запах. Почему же при контакте с Генри любой такой запах превращается в одно и то же – вонь мокрой шерсти? Аромат не то чтобы совсем уж гадкий, но такой ядреный, что от него некуда себя деть. Наверное, собаки страшно гордятся этой особенностью. Генри – обонятельный вариант неповторимого и чарующего актера Кристофера Уокена: куда его ни помести, чем ни облей, все равно будешь знать, что перед тобой именно Генри.

17 сентября 2009

После налета Генри на мусорное ведро родителей Ханны я бдительно слежу за тем, что он ест. А ест он все, кроме собак и людей, и остановить его я успеваю не всегда. Мои коты, прежде чем приступить к трапезе, придирчиво изучают угощение на предмет ядов, мышьяка и качества исполнения. Плотный жизненный график Генри не оставляет времени на подобные глупости. На последней нашей прогулке он не только облизал дерево, но и умудрился сожрать сначала нечто неидентифицируемое в судочке из-под жареной картошки – явно не картошку, – а потом недоеденный мясной пирог, который я полтора месяца назад купил в гольф-клубе деревушки под названием «Вперед, на запад!». Пирог этот завалился за перегородку, отделяющую салон от багажника, и там тихонько пролежал, пока его не нашел пес. Очень печально. Я не про диету Генри, а про то, как низко пали мои стандарты в отношении ухода за автомобилем.

28 сентября 2009

Сегодня мы гуляли по Неттишоллской пустоши на окраине парка Тетфорд-Форест. Компанию нам составляли моя знакомая Джесс и ее колли Спартак. Псы хорошо поладили, причем Спартак не спасовал перед нахальным Генри. Я впервые выгуливал собак совместно. Это оказалось весьма поучительно: я понял, что собачником так и не стал, хоть и проделал долгий путь в качестве «собачьего арендатора». Поначалу я еще покрикивал на Генри для приличия, однако через полчаса охотно уступил Джесс бразды правления обоими псами. Она – ветеринар, привыкла видеть смерть чуть ли не каждый день, так что характер у Джесс покруче, чем у меня. Впрочем, окажись на ее месте любой другой собачник, все наверняка вышло бы точно так же. По-моему, собаки считают меня идиотской родственной душой и понимают, что я не слишком стараюсь перейти в разряд хозяина. Помню еще с детства: в десятилетнем возрасте я обожал играть в саду соседки Дороти Коуп с ее черным лабрадором Беллой и маленькой борзой Милли. То были веселые забавы равных существ, а не попытки подчинить и обуздать. Я уже много времени провел с Генри, но до сих пор не созрел завести собственную собаку. Зато понял, что мне нравится брать собаку на прокат.

3 октября 2009

Сегодня, возможно, настал последний теплый день в этом году, и я самонадеянно повез Генри в деревню Блитбург – пройти девять миль по дорогам Черного Шака. Шак – легенда саффолкского побережья: призрачный черный пес размером с небольшую лошадь, который объявился в окрестностях еще до викингов. В 1577 году он ворвался в блитбургскую церковь, жутко напугал прихожан, а двоих даже загрыз. Я рассматривал отметины около двери, якобы оставленные страшным гостем, и думал – способен ли мой арендованный черный пес на такие подвиги? Вряд ли. Хотя я легко представляю, с каким грозным видом он кинется на бедных прихожан, если унюхает у них кексы и пирожные.

Мы прошли сначала в глубь суши, затем, сделав петлю, по реке Блит – назад к побережью. На полпути сделали остановку в безлюдном пабе. Его хозяева, добрые люди, выставили во двор перед входом миску с водой – для умирающих от жажды черных псов. Я гуляю с Генри уже девять месяцев, но до сих пор не рискую привязывать его на улице у магазина или паба – наверное, из-за того, что отношусь к узлам с настороженностью и предпочитаю их избегать. Словом, я попробовал нести в одной руке пинту пива и сырно-луковые чипсы, а в другой держать поводок Генри. Может, оно и к лучшему, что в результате половина напитка пролилась на пол: к тому времени я уже очень устал и с пивом в животе не осилил бы остаток пути.

Маршрут я выбирал дальновидно: ориентиром нам служил шпиль блитбургской церкви. Она являлась отправной и конечной точкой прогулки. На обратном пути утомленным выглядел даже Генри, а я-то думал, такое невозможно. Я надел какие-то неудобные носки и натер на пятке волдырь. Он все рос, рос… Потом волдырь, по-моему, лопнул и начал кровоточить. Шпиль приближался, однако дорога меня смущала: в нужном месте почему-то не было поворота налево, в камыши. Там невозмутимо текла река Блит, и никакой тропки я не видел.

Я давно понял, что путеводители далеко не всегда указывают расстояние верно. К тому же некоторые из них грешат излишней эмоциональностью изложения. «Сделайте бросок через поле» – какое волнующее описание! За ним скрывается очень прозаическое действо – надо пересечь по диагонали кусок земли, меся ногами грязь и гнилую капусту. А вот: «Раз – налево, два – направо, три – перед вами загоны с любопытными свиноматками». Настоящее руководство для тех путешественников, которые при виде любознательных свиней начинают на радостях вальсировать: раз-два-три, раз-два-три… Ну да ладно, не это главное. Главное – я никак не мог найти тропинку. В поисках переправы через реку мы целый час бесцельно бродили по лугам и камышам. Серый церковный шпиль выглядел зловещим знамением: мы к нему шли-шли, но ни на шаг не приближались.