Вот блин. Нита об этом забыла. Она и о своих делах редко когда вспоминала, не говоря уже о том, чтобы заботиться о других людях. Не стать ей очень хорошим надзирателем.

– Я тебе что-нибудь принесу. – Нита сделала паузу. – Я не видела хлеб. Где он?

– На нижней полке холодильника.

– Ты держишь хлеб в холодильнике?

Ковит пожал плечами:

– Так он не плесневеет.

Нита не стала спорить. Она уже развернулась, чтобы пойти за едой, когда Ковит остановил ее:

– И воды принеси, пожалуйста, если не сложно.

Правильно. Людям нужна вода.

Нита достала из холодильника бутылку воды и кусок хлеба и положила на него немного фасоли. Затем обошла секционный зал в поисках транквилизатора, но ничего подобного не увидела. Однако ей удалось найти молоток. Если она ударит Рейес по позвоночнику, то сможет парализовать женщину.

«Или убить ее», – сказал мысленный голос.

Но как тогда узнать, где деньги? Неидеальный план. Лучше не воплощать его в жизнь.

Однако Нита все равно положила молоток в карман вместе с куском бечевки, которой был перевязан ящик – для удушения в самый раз. Если Рейес придет, пока Нита будет кормить Ковита, она должна быть подготовленной.

Нита принесла Ковиту еду и положила ее на поднос, но устройство не работало. Ну, разумеется. Она же не вытащила кусок пластика, которым его заклинила.

– Если хочешь поесть, тебе нужно вытащить ту штуковину, которую я засунула в механизм, – сказала Нита Ковиту.

Он немного повозился и вытащил кусок пластика. Еда и вода проскользнули в камеру.

Ковит одарил Ниту своей слегка сумасшедшей улыбкой и сказал:

– Спасибо.

– Не за что. – Нита сделала шаг и, немного поколебавшись, спросила: – Здесь есть крем от зуда?

Ковит посмотрел на нее и расхохотался. Нита почесала обкусанные комарами руки, затем опустила их. От этого будет только хуже. Можно, конечно, просто заживить укусы, но это все равно что разбить печенье пополам молотком. Крем от зуда справился бы лучше.

– Нет. – Ковит улыбнулся ей самоуничижительной улыбкой. – Рейес не позволяет мне приносить сюда ничего такого. Она довольно строга в отношении того, что можно, а что нельзя.

– Почему? Что плохого в креме от зуда?

Ковит пожал плечами.

– Не знаю. Возможно, она хочет, чтобы я страдал.

Нита посмотрела на него с сомнением, и Ковит снова рассмеялся.

– Ты же не думала, что я на самом деле хотел оказаться на этом ужасном, задрипанном рынке? Здесь паршиво и очень жарко. Если считать тебя и Рейес, я разговаривал всего с четырьмя людьми с тех пор, как сюда приехал.

Нита задумалась— кажется, языковых проблем здесь не было, ведь сегодня она часто слышала английскую речь. Так почему Ковит не общался с другими?

– И, – продолжил он, делая рукой рубящее движение, – здесь нет интернета, а Рейес не позволяет мне пользоваться ее телефоном. Кто в здравом уме захочет такую должность, как у меня?

Честно говоря, Нита нечасто задумывалась над этим, но странно, что Ковит об этом заговорил. Зачем отправлять занни выполнять работу, которую может выполнить кто угодно? Другое дело мафия и коррумпированное правительство, которые мечтали заполучить занни, чтобы пытать других. Даже наличие одного такого «сотрудника» и использование его в качестве угрозы было эффективным. Загнать же занни вглубь джунглей и поручить охрану заключенных – это расточительство. Разумеется, Рейес сделала из Ковита охранника для заключенных. Этим мог бы заниматься любой.

И почему Ковит согласился приехать? Занни могут нанять где угодно. Они могут потребовать сумасшедшую плату за свои услуги. По мнению Ниты, оказаться в запертой камере посреди джунглей – это не то, чего бы хотелось любому занни и особенно Ковиту.

– Так почему ты здесь? – спросила Нита, скрестив руки на груди.

– Почему кто-то получает хреновые должности? Потому что лажает. – В голосе Ковита прозвучало веселье, но к концу предложения оно исчезло.

Нита склонила голову набок.

– Рейес не похожа на того, кто дает второй шанс.

Ковит расхохотался, и Нита этого смеха испугалась, вздрогнула, но тут же пришла в себя. Ей нечего бояться Ковита. Сейчас она находится снаружи клетки.

Наконец, Ковит успокоился и грустно посмотрел на нее.

– Нет, она не дает второго шанса.

Нита стиснула зубы. Он пытался напомнить ей, что Рейес убьет его, когда вернется.

«И что?» – подумала Нита. Ей нужно было сбежать, и, несмотря ни на что, он будет наказан. А Нита гораздо больше ценила свою жизнь, чем его.

Ковит продолжал смотреть на нее, и в голову Ниты пришла мысль: разве не лучше, если он умрет? Занни включены в список опасных существ не просто так. Если Ковит останется в живых, он продолжит причинять людям боль.

В голове Ниты зазвучали крики Миреллы.

«Вот именно», – подумала она.

И тут ее посетила страшная и одновременно прекрасная мысль. Пальцы задрожали, желая ощутить скальпель. Нита чувствовала себя наркоманкой, которая уже несколько недель ничего не употребляла.

«Ты можешь сделать это, – прошептал мысленный голос. – Ты можешь отравить еду или воду чем-то простым и безвкусным. Это Амазонка, тут наверняка можно найти что-то ядовитое. По сравнению с тем, что задумает сделать с Ковитом Рейес, это было бы милостью».

«Я могу, – согласилась Нита, облизывая губы. – И тогда у меня будет тело».

Ее руки страстно желали взять скальпель, но она могла бы использовать выкидной нож Ковита. Не совсем то же самое, однако может получиться.

Черты лица Ниты исказило голодное выражение. Она не понимала, что прижалась грудью к стеклянной стенке, пока не увидела краем глаза какое-то движение.

Ковит отошел к дальней стенке своей камеры и смотрел на Ниту настороженными глазами.

– Что ты делаешь?

Голос Ниты прозвучал почти мечтательно:

– Думаю о том, как я тебя расчленяю.

– Что?

Нита улыбнулась легкой безумной улыбкой, но не похожей на ту, что была у Ковита.

– Я люблю расчленять людей. Мне нужно расчленять.

Ковит потрясенно уставился на нее. Он больше не улыбался, уголки его рта опустились, брови сошлись вместе. В голосе появился страх:

– Что… Кто ты такая?

– Я? Ты знаешь, кто я. Что я делаю? Я расчленяю существ. – Теплые пальцы Ниты упирались в холодное стекло. – Раньше мама приносила мне тела. Много тел. Каппа, русалок, единорогов. И занни. – При взгляде на Ковита ее улыбка стала еще шире. – Много занни.