Ты только послушай себя! Что за бредовые мысли?..

Но как иначе объяснить его связь с этой женщиной? За три года, что мы были вместе, он никуда не ездил без меня, не считая трех двухдневных поездок в Нью-Йорк, в галерею, где выставлялись его работы. Несколько дней мы провели в Монреале, когда он принимал участие в коллективной выставке, которая проходила в Музее изящных искусств. Больше мы никуда не выезжали за пределы страны – ни по одному, ни вместе. Значит, любовница у него могла быть только в Буффало. И соответственно, познакомился он с ней в университете, где преподавал. Судя по фото, что я обнаружила в его дневнике, ей чуть за двадцать. Он подверг себя стерилизации, чтобы и она тоже не забеременела?

Стоп, стоп, стоп. Это тупиковый ход размышлений.

Но когда сталкиваешься с ложью – и при этом не имеешь возможности посмотреть в лицо человеку, который тебя обманул, – в голове рождаются самые безумные догадки.

Я солгала, когда сказала, что Симо, после того как угостил меня пахлавой, больше до самой Касабланки не произнес ни слова. Произнес. Одно слово:

– Полиция.

Впереди я увидела блокпост и двух полицейских, стоявших на середине дороги. Один из них направил луч мощного фонаря на обочину, требуя, чтобы мы остановились. О боже, полиции каким-то образом стало известно, что я ускользнула из отеля и бросилась в бега. Меня вернут в Эс-Сувейру и заставят предстать перед инспектором Муфадом, а его подозрения относительно меня укрепятся троекратно, поскольку я ослушалась его приказа и покинула город. Теперь он поставит у двери моего номера своего человека, который будет охранять меня до тех пор, пока суд не выдаст санкцию на изъятие у меня паспорта. Я стану его главной подозреваемой, и он будет заявлять в суде, что только виновный пытается скрыться от правосудия.

Но голос разума подсказывал, что Мира не решится меня предать. Иначе она и на себя навлечет большие неприятности. И к тому же, я была уверена, она из тех людей, которые держат свое слово.

Тем не менее нас остановили. Симо плотно сжал губы. Он глубоко затянулся сигаретой, его спина и плечи будто одеревенели. Яркий луч ударил в лобовое стекло, ослепив нас и заставив Симо тотчас же замедлить ход.

Он затормозил перед припаркованным полицейским автомобилем, затушил сигарету в забитой окурками пепельнице. В открытое окно я услышала треск полицейской рации. Луч фонаря запрыгал вокруг нашей машины, и в его свете я разглядела двух молодых полицейских в мешковатой форме. Они заметно оживились, когда во время своей ночной смены, в столь поздний час, увидели на заднем сиденье женщину, причем с Запада. Поток арабской речи. Симо вручил им свои документы, удостоверяющие личность, и водительские права. Один из полицейских исчез на долгие пять минут, потом вернулся и что-то долго обсуждал со своим коллегой. Этот офицер сосредоточил свое внимание на мне, сказав:

– Vos papiers, madame[74].

Свой паспорт я держала наготове и по первому требованию протянула его полицейскому. Вместе со своим напарником он долго изучал его, внимательно рассматривая каждую страничку. По большей части они были пусты – свидетельство того, сколь мало я знаю мир за пределами родной страны. Наконец полицейские открыли страничку, на которой стояла отметка о пересечении марокканской границы. Они внимательно рассматривали штамп, переговариваясь между собой. Потом полицейский постарше осведомился, говорю ли я по-французски. Я кивнула, и он сказал:

– Водитель утверждает, что вы наняли его как такси, чтобы он отвез вас в Касабланку. Это правда?

– Да, я заплатила ему именно за это.

– Почему вы путешествуете ночью?

Я ждала этого вопроса и заранее подготовила ответ:

– Мой муж завтра ранним рейсом прилетает в Касабланку. Я должна встретить его в аэропорту.

Потом полицейские исчезли вместе с моим паспортом. Я наблюдала, как они отошли к своей машине, закурили, передавая друг другу мой документ. Тем временем Симо тоже закурил. Я видела, что он, как и я, с нетерпением и страхом ждет исхода проверки. Я знала, что, если один из них возьмется за телефон – или за трещащую рацию в полицейском автомобиле – и станет проверять сведения о моей личности, мне несдобровать. Прошло целых пять минут. Полицейский постарше открыл дверцу машины. Ну вот… начало конца. Но он вытащил бутылку воды. Они снова о чем-то заговорили. Потом он подошел к нам, постучал по окну с моей стороны. Я опустила стекло.

– Donc, madame…[75]

Полицейский вернул мне паспорт.

– Bon voyage à Casa…[76]

Он кивнул Симо, отсалютовал мне, и мы покатили в ночь.

Спустя пару минут после того, как мы отъехали от блокпоста, Симо испустил протяжный выдох. Догадался ли он, что я в бегах? Меня вдруг одолела смертельная усталость. Сказался стресс последних нескольких минут. А также поздний час, крайне напряженный день. Я вытянулась на заднем сиденье, стараясь лечь так, чтобы выпирающие пружины не впивались в тело, и отключилась. Несколько раз я просыпалась от тряски на ухабах, ведь амортизаторы в машине были плохие, но, изнуренная до крайности, тут же снова проваливалась в забытье. В конце концов меня разбудили резкий толчок рванувшей в сторону машины, рев животного и еще более громкий вопль автомобильного сигнала. Мы находились на городской улице с высокими многоквартирными жилыми зданиями, заслонявшими горизонт. Других машин, кроме нашей, на дороге не было, зато прямо перед нами стояла телега, запряженная ослом. Мужчина в джеллабе пытался сдвинуть осла с места, но тот не повиновался, перегораживая дорогу. Погонщик бил его кнутом, но упрямое животное даже боль не пугала. Симо – на узкой улице он не мог объехать телегу с ослом – нетерпеливо сигналил. Хоть и в сознании, но все еще сонная, я посмотрела на часы: без нескольких минут шесть. Ночное небо светлело. Не сразу я сообразила, что мы уже приехали в Касабланку.

– Arrêtez, s’il vous plait[77], – сказала я Симо, жестами объясняя, что сигналить бессмысленно.

В ответ он показал на здание на другой стороне улицы, жилой дом с обсыпающейся штукатуркой в стиле ар-деко. На нижнем этаже находился местный универсальный магазин, который уже был открыт. Прямо напротив располагалось кафе с террасой. Еще я увидела магазин оптики и бутик, в витрине которого висели кожаные куртки белого и темно-бордового цветов, а также потертые джинсы и шелковые сорочки с «огуречным» принтом. После ночи, проведенной на заднем сиденье разбитого автомобиля, где я ненадолго забылась крепким сном, у меня рябило в глазах от этой дорогой безвкусицы. Погонщику наконец-то удалось убрать с дороги осла с телегой. Симо подъехал к тротуару и снова показал на здание на противоположной стороне улицы.