– Да нет, почему, – досадливо дернула головой Кристина, – мы ж подруги… Ты только одна, без меня не лезь никуда! Это же люди серьезные… Два жмурика за день – куда нам? Нам туда не-на-да-а!

– Да, но… Меня прям разнимает… Кто, зачем?

– Да – и кто следующий…

– Девушки, вы про работу не забыли? У вас, Кристина, там очередь не соберется? – Рядом с ними стояла заместительница папы Кучинского и лучезарно улыбалась.

– Я… мы сейчас, Анна Романна… Там пока Галя сидит на телефоне.

Кристина зыркнула в сторону Таньки – вот, уже и неприятности начались! – пробормотала что-то извинительное и заспешила к себе. За ней развернулась на сто восемьдесят градусов Танька, чувствуя, как заместительницыны глаза так и сверлят им обеим спины.

– Ты поосторожнее, – добавила Кристина на лету. – И меня, часом, не подставь – кумекай, где теперь сижу…

Танька поморгала обоими глазами – мол, заметано, и он разошлись по своим рабочим кочкам.

Хоть и было у Кристинки положение на уровне губернаторского, но вот уж мало вещей на этом свете абсолютно неприемлемо плохих и совершенно непоправимо хороших… На такое мероприятие, как похороны бедной Ламары, она не пошла. А ведь Анна Романна даже вроде как извинялась: «Вы уж, Кристиночка, посидите тут в блаженном офисном одиночестве, будьте так любезны… В последний путь девочку нашу проводить надо, но ведь и фирма из-за этого рушиться не должна, верно?» Жизнь коротка, бизнес вечен.

– Да, да, конечно, – вздохнула Кристина, которую уже с утра круто, до колотья в левом виске, достало лицезрение дюжины венков, стоявших у стен директорского предбанника.

«Дорогой Ламаре от отдела…» – у-у-иии!

– Поплачьте там уж и за меня, – печально покачала головой Кристина, а Анна Романна только махнула рукой безнадежно – что за дела на этом свете творятся! – и ушла.

Народ вернулся на фирму с «мероприятия» только в третьем часу дня, да и то не весь, частично, кто не мог не вернуться в силу острой служебной необходимости. Обедать из вернувшихся никто не пошел – безутешный отец не поскупился на шикарную тризну.

Танька к этому числу незаменимых работников не относилась, но все-таки заскочила к Кристине в директорскую и сунула ей пластиковую упаковочку с пирожными и бутербродики с сервелатом в расползающейся салфетке – не забыла про подружку.

– Халява, мэм, плиз!

– Ой, вот это кстати, а то меня уж мутит от голода!.. Как взбесились, звонок за звонком, звонок за звонком! Ни поесть, ни в унитаз окунуться! – сказала Кристина, заливая электрочайник. – Как там все прошло-то?

– Ой, там такой оркестр был, как на военном параде! Уммц, уммц! Цветы белые – море, как снегом посыпали… Вечером расскажу.

– Давай, увидимся.

Танька с Кристиной встретились на выходе из здания, когда разбредались по домам клерки соседних офисов. Весна утвердилась в своем праве, было совсем тепло. От лета обстановка отличалась только голыми ветками деревьев и лысыми газонами в щедрых собачьих погадках.

Подружки решили пройтись до центра городка пешком.

– Мадам Ку конкретно в обморок грохнулась, – между прочим поведала Танька.

– Ну да? – из вежливости удивилась Кристина.

– Ага, как гробик стали опускать, так она и – а-ах, бу-ух!

– Хоть в яму-то не попала?

– Да нет, папа Ку подхватил, а потом этот его, ну, самый большой из охранников… шифоньер такой…

– Коля Булка, что ли?

– Ну да… Сгреб и унес куда-то.

– Ему несложно, – дернула плечиком Кристина. – Двести двадцать на двести двадцать…

Девчонки чуть, слегка, похихикали – а чего тут? Жизнь продолжается.

– А чего там в народе трындят – ищут того упыря? А то я сижу там одна, как птица-говорун, – ду-ду-ду в трубку, а сама ничего не знаю.

– Ищут, – не слишком уверенно ответила Танька. – Виталика бедного, говорят, полдня в ментовке пытали…

– Пытали?! – поразилась Кристина почти всерьез.

– Да нет! – досадливо отмахнулась Танька. – Это я так… Менты его допрашивали долго: мол, кого подозреваете, не было ли угроз в ваш адрес, и тыр, и пыр, и восемь дыр… Короче, муть и жуть. Я представляю – сама, считай, через это прошла.

– Все наши проходили. А мурыжат менты народ, потому что сами ничего не могут найти, – желчно констатировала Кристина, краем ушка подслушавшая телефонный разговор Анны Романны с папой Ку.

– Ага, – беззаботно сказала Танька. – Про девку эту, что на меня в туалете свалилась, ничего не известно – кто, откуда? Не слыхала?

– Да так… Ни документов при ней, ни мобилы – ничего. Глухо, как в танке. И почему в фате…

– Фаты на ней не было, – уточнила Танька. – По крайней мере, тогда.

– Так мы ж видели… Я видела, в волосах… Что-то там было, было…

– Ну, было… Да сплыло, – невнятно пробормотала Танька.

– Чего-о? – Кристина даже остановилась посреди тротуара. – Ты на что это…

– А что? – потупила глазки Танька. – Хоть какое-то моральное удовлетворение… Думаешь, приятно, когда на тебя трупешник планирует? Ну, вот я и обшмонала ее по-быстрому… Нет, потом-то мне стыдно стало, ты не думай.

– Да ладно, – отмахнулась Кристина, и девчонки двинулись дальше. – У тебя просто был стресс, шок даже. От этих событий у кого угодно пентхаус снесет.

– Да? – обрадовалась Танька – как же, лучшая подруга не осуждает за мародерство!

– Конечно!.. Поскорей бы все это закончилось… Засунуть поглубже в одно место и забыть, как страшный сон.

– Ага, – облегченно, будто все уже закончилось и засунуто, вздохнула Танька. – Диадема на ней больно шикарная была – я даже думала, настоящая, из брюликов.

– А она?…

– Да нет, сваровские, кажись… Но все равно классная. Я тебе покажу как-нибудь. И мобила классная, дорогая. Я уже и симку переставила.

Девчонки еще немного пошатались по центру и свернули на привокзальный рынок. Там они издали, как хищники за добычей, понаблюдали, как рассовывают по коробам непроданное шмотье уличные пэбэюлы. Они обе, но особенно Танька, любили в завершающий момент выцыганить у торгашей, утомленных бесконечным стоянием на ветру, что-нибудь уж по совсем смешной цене. Но сейчас надо было расходиться, и они двинулись к пятачку, где гужевался автотранспорт. Все вроде обсудили.

История с девичьим расстрелом закончилась – хотя бы в формальном смысле. А что будет потом – время покажет.

Утром четверга, сказала Анна Романна Кристине, на работу должен выйти сам удрученный потерей гендиректор. Кристина прониклась моментом, оделась особенно тщательно, в мягкие, пастельные тона… Никакого траура! Разве что уголок темного джемперочка под персиковым жакетом. Зачем напоминать о горе лишний раз? Все просто и скромненько. Понятно – ведь несчастный отец привык видеть на этом месте любимую доченьку, а надо же… Там – брык! – и совсем чужая девочка… Такая потеря! Врагу не пожелаешь. Пусть хоть глазу его приятно будет.