— Сильного восторга не вызывает? — спросил еще один зашедший в магазин посетитель. — Да, мне эти наганы как-то тоже не приглянулись. Уважаемый (это уже хозяину магазина), а где тут у вас можно посмотреть ножи?

И, кстати, да, подумал репортер, хороший нож тоже не помешает приобрести, а то револьвер не всегда удобен.

Так уж получилось, что в процессе выбора ножа репортер познакомился с господином, которому тоже не понравились бельгийские револьверы — между прочим, оказавшимся, несмотря на сравнительную молодость, надворным советником. Господин Михаил Михайлович Рогачев прибыл из столицы, как он сказал, по секретному делу, не подлежащему разглашению, из-за чего у Ефимова сразу появилось подозрение, что его новый знакомый служит в жандармском корпусе. Впрочем, отметить знакомство в «Пале де Кристаль» оно не помешало.

— Вы к нам надолго? — спросил Ефимов, когда ужин уже подходил к концу. Не без задней мысли — а вдруг тут обломится интересный материал? Просто так чиновники, которые вполне могут отказаться ротмистрами, а то и подполковниками, из Питера в Казань не ездят.

— Пожалуй, что и нет, ибо данное мне поручение уже почти выполнено. Вы правильно сделали, что не стали сразу интересоваться, в чем оно состояло, но теперь уже можно рассказать.

— Буду вам весьма признателен.

— Оно заключалось в том, что я должен был познакомиться с одним бывшим поручиком Таврического отряда пограничной стражи, ныне репортером. Составить о нем мнение и, если оно окажется положительным, передать приглашение к личной встрече от Петра Маркеловича Рыбакова, начальника канцелярии его императорского величества Научно — технического комитета. Разумеется, дорога и проживание вам будут оплачены, плюс триста рублей в качестве компенсации за беспокойство. Вот приглашение в письменном виде, извольте ознакомиться.

Ого, подумал бывший поручик, однако спросил другое:

— Все это очень интересно, но какое отношение моя скромная персона имеет к науке и технике?

— Самое непосредственное, дорогой Викентий Андреевич. Вы просто не очень себе представляете, насколько это широкое понятие — техника. А уж про науку я вообще молчу, чем ей только не приходится заниматься.

— Ну, если итак… насколько срочно мне надлежит прибыть на встречу? И какие вопросы там будут затронуты, не могли бы вы прояснить хотя вкратце.

— Вопрос всего один — о вашем поступлении на службу в упомянутый комитет. Но должен заметить, что тут все зависит не только и даже не столько от вашего желания, сколько от впечатления, кое вы произведете на господина Рыбакова и, главное, на его начальника. Предложение поступить на службу последует только в том случае, если оно будет положительным. Зато и возможности на новом месте предполагаются впечатляющие. Причем не только в смысле карьеры, но пользы, которую вы сможете принести России — извините за высокий стиль, но это так. Неужели вас прельщает перспектива всю жизнь описывать, кто кого прибил или ограбил в Казани, а закончить ее с ножом какого-нибудь мелкого уголовника в печени? Хотя, конечно, божья искра в вас есть. Например, репортаж о деле братьев Смородиновых лично у меня вызвал искреннее восхищение. В Англии, знаете ли, пользуется растущей популярность ваш в какой-то мере коллега, некто Артур Конан — Дойль, он пишет рассказы о сыщике Шерлоке Холмсе. Так вот, с моей точки зрения, ваши творения ничуть не хуже.

— Хм… спасибо за комплимент, надо будет почитать. И вообще, я согласен, готов выехать дня через три-четыре. Сдам репортаж, и в путь.

— Ну что же, тогда держите, в этом конверте деньги на дорогу и пропуск в Приорат, без него попасть туда будет несколько затруднительно. И на этом позвольте откланяться, я, пожалуй, еще успею на вечерний поезд.

На шестой день после этой беседы Викентий Ефимов прибыл в Приоратский дворец.

Беседа с Петром Маркеловичем Рыбаковым продолжалась часа четыре и сильно утомила Ефимова. Начальник канцелярии, говорите? Может быть, но техникой допроса он владеет вполне прилично, репортер уже сталкивался с подобным в Казани. Не все в полиции дубы, встречаются и профессионалы. А главное, в чем будут заключаться его обязанности, если все же Ефимов согласится перейти на службу в Приорат, сказал только парой намеков, да и то в самом конце. Впрочем, Викентию этого хватило.

— Давайте расставим точки над «и», господин Рыбаков, — предложил бывший поручик. — Подобные, как вы изволили выразиться, «силовые воздействия» иногда действительно могут быть необходимы и даже благотворны, тут я с вами согласен. Но только в одном случае — если приказ о них отдает лично его величество. А все прочие — вы, например — в принципе могут под видом государственных проворачивать и собственные делишки, участие в которых меня не прельщает. Извините, но вы сами рекомендовали быть откровенным, невзирая на то, понравится вам сказанное или нет. И, значит, так как высочайшая аудиенция, скорее всего, проходит по разряду сказок, я хотел бы видеть письменное распоряжение государя по данному поводу. С его личной подписью.

— Сказок, говорите? Его величество иногда, будучи в хорошем расположении духа, говорит: «мы рождены, чтоб сказку сделать былью», — усмехнулся Рыбаков, снимая трубку с самого маленького из трех телефонных аппаратов, стоящих на столе. Ефимов подобные уже видел, и его удивило, что чиновник не стал крутить никакую ручку, а три раза подряд нажал небольшую кнопку и примерно через полминуты сказал в трубку:

— Александр? Рыбаков беспокоит. Знаете, тут кандидат от Михаила демонстрирует норов. Говорит, что я для него недостаточно весомая фигура, круг задач подразумевает получение распоряжений исключительно от самого императора. Что? Да, я думаю, что Юрий Владимирович Андропов его тоже не устроит. Чином мелковат будет-с. Согласен, весьма нахальный молодой человек, но вы же вроде такого и хотели? Да… так точно… слушаюсь.

— Его величество примет вас завтра в десять часов утра, — пояснил канцелярист, кладя трубку. — До того времени Приорат покидать нежелательно. Тут есть неплохая гостевая квартира. Правда, она в подвале, но на недостаток комфорта никто вроде не жаловался. Там приличная библиотека, так что скучать не придется. Бар тоже есть, но увлекаться дегустацией не советую. Ужин подадут в полдевятого вечера.

— Извините, — растерялся Ефимов, — это вы что, сейчас так свободно говорили с его императорским величеством?

— Да, наш государь, как вы правильно заметили, весьма прост в обращении. Особенно с теми, кто этого заслуживает. Не смею вас более задерживать, Викентий Андреевич. Увидимся завтра утром.

После чего нажал кнопку на краю стола, и тут же в комнату зашел молодой человек.

— Федор, проводи господина Ефимова в гостевые комнаты и покажи, что там где и как.

Гостевая квартира имела не совсем обычную планировку — три проходных комнаты, расположенных последовательно. Из первой — прихожей — можно было пройти во вторую, которую бывший поручик посчитал библиотекой из-за обилия книжных полок. А из нее — в третью, то есть спальню. В ее дальней стене тоже имелась дверь еще куда-то, причем весьма массивная, но сейчас она была заперта. Ефимов почесал в затылке и, убедившись, что дверь открывается наружу, то есть из спальни в следующее за ней неизвестное помещение, просунул свою дубовую трость в дверную ручку. Теперь внезапное появление кого-либо из этой двери становилось маловероятным, но на всякий случай репортер решил спать в библиотеке. Да, вроде бы такие меры предосторожности в императорском дворце выглядели глупо, но подобные «глупости» уже пару раз спасали Ефимову жизнь. Один раз в бытность пограничником, и один — уже репортером криминальной хроники.