Седой стащил с головы черную шапочку и перекрестился.

– Царствие небесное павшим в бою воинам Христовым! – сказал он, надевая шапку.

– Ты чего это? – удивленно спросил Влад. – В бога уверовал?

– Казаки всегда сражались за Веру, Отечество и Волю. А я – казак по роду-племени… Ладно. Думаю, час-полтора у нас есть, чтобы перекемарить. «Духи», если пойдут, то после полуночи…

– Почему так думаешь?

– А потому что после полуночи ни авиация, ни артиллерия уж точно не будут работать, рискуя накрыть своих.

– А тут ты прав, – сказал начальник разведки, отвязывая от рюкзака спальный мешок…

02 апреля 2000 г. 13–55.

Плато Ишхойкорт

Ширвани Басаев лично встретил отряд Абу-аль-Валида на плато Ишхойкорт. Амиры обнялись в знак приветствия и отправились на базу Ширвани, тихо переговариваясь по пути.

Базой отряда оказался пионерский лагерь, над ажурной аркой ворот которого все еще рыжела ржавчиной надпись «Пионерский лагерь «Салют», каждая буква которой во многих местах была пробита пулями моджахедов.

Араб с удивлением обнаружил в лагере не менее четырех сотен моджахеддинов, построенных к его приходу в каре на асфальтированной площадке с флагштоком в центре, на котором трепыхался на ветру флаг независимой Ичкерии.

– Сколько же людей ты отправил в лес, чтобы уничтожить разведчиков федералов, – спросил Абу-Валид, – если у тебя в лагере не менее четырехсот?

– Двести пятьдесят человек, амир, – ответил Ширвани. – Ты выступишь перед моджахедами?

Абу-аль-Валид вышел в центр площадки и заговорил, с трудом подбирая русские слова.

– Братья! Ассаламу аляйкум уа рахмату-Ллах! (Мир вам и милость Аллаха!) Меджлис-Шура, проанализировав условия борьбы с кафирами в настоящий период, определила для амиров направлений, групп и рядовых моджахедов следующие задачи:

– проведение операций «набег-отход» не менее одного-двух раз в неделю;

– необходимо составить списки мунафиков, подлежащих казни за связь с кафирами, регулярно проводить работу по их дискредитации перед русскими хозяевами;

– в каждом отряде направления иметь группу из двадцати пяти человек, в которой должны быть снайперы, пулеметчики, гранатометчики для участия в общих операциях, организуемых Шурой;

– организовать детей, чтобы они при виде русских оккупантов кричали: «Аллах акбар!» Детей нужно поощрять маленькими подарками;

– организовать комитет женщин, которые будут инициаторами митингов против оккупантов.

Среди наших людей распространяются слухи, что русские уходят. Называются разные сроки – через месяц, через два, в ноябре. Такие слухи расхолаживают моджахедов, и они начинают проводить простые кратковременные операции. Больше того, в некоторых отрядах начался самовольный отток моджахедов к своим семьям. Каждый амир должен знать, что любое проявление такой «самодеятельности» чревато разложением вооруженных сил Ичкерии! Нам нельзя строить свою военную программу, опираясь на слухи. Необходимо планировать свою стратегию, исходя из того, что война с русским кафиром будет долгой!

Пусть Аллах даст нам силы, здоровье и величие для борьбы ради торжества ислама! Аллах акбар!

– Аллах акбар! – закричали боевики, вскидывая вверх правую руку.

– Разойдись! – приказал Ширвани, и моджахеды потянулись к жилым корпусам лагеря.

Ширвани сделал приглашающий жест, и амиры прошли в штаб, где их уже ожидали командиры отрядов и групп. Усевшись за стол, накрытый красной скатертью и уставленный пластиковыми бутылками с прохладительными напитками, они, воздав хвалу Аллаху, принялись за работу.

– Докладывай, брат! – сказал Абу-Валид, обернув лицо в сторону Басаева.

Такое вольное обращение в присутствии его подчиненных покоробило Ширвани. Ведь он не был простым амиром отряда, как сидящие за столом; он был бригадным генералом, командующим войсками Веденского, Ножай-Юртовского и Шатойского районов. В правительстве Дудаева Ширвани состоял в должности префекта Веденского района. При Масхадове стал министром топлива и энергетики, в его руках была вся нефть Ичкерии! Кроме того, он на пять-шесть лет старше араба, что среди чеченцев уже предполагало уважительное отношение младшего к старшему…

Но Ширвани вынужден был сдержать эмоции, зная близость Абу-Валида к Хаттабу, и то, что араб контролирует значительные денежные потоки, вливаемые в Ичкерию странами арабского Востока и исламскими экстремистскими организациями.

– Ситуация такова, – начал Басаев. Он говорил почти спокойным тоном, умело скрывая раздражение. – С теми людьми, что сейчас сражаются с неверными, нас около тысячи. Я посылал разведку в направлении дагестанских сел Гамиях и Тухчар. Разведчики доложили, что в лесах Дагестана мы сможем разместить всех. Но! Сразу же возникнут трудности с пропитанием моджахедов. И Тухчар, и Гамиях – небольшие селения, и если мы обложим их данью в виде продовольствия, они не смогут выполнить наши условия физически, потому что сами живут скудно. Возникнет недовольство, и нас элементарно сдадут, выдав наши базы.

– Что ты предлагаешь? – Абу-Валид занервничал.

– Мы не можем уйти в Дагестан всеми силами. Там есть условия максимум для четырехсот человек. Я предлагаю уйти туда отрядом в 400 моджахедов и оттуда вести боевые действия. Остальным – выйти из блокируемого района и залечь на запасных базах, которые пока законсервированы. Я не думаю, что федералы будут долго прочесывать район. Ну, неделя-полторы, и они уйдут в Ножай-Юрт. Тогда можно будет спокойно вернуться на обжитые места и продолжать борьбу с новыми силами.

– И на какой срок ты планируешь наше пребывание в Дагестане?

– Я думаю, до «зеленки». Как только деревья выбросят зеленый лист, можно возвращаться.

Абу-аль-Валид задумался.

– Амирам остающихся здесь отрядов поставлены конкретные задачи? Определены места их дислокации?

– Конечно. Каждый знает свое место и свои задачи. Люди уже отправлены в законсервированные лагеря, чтобы обеспечить их жизнедеятельность.

– Обращаюсь ко всем амирам! – обвел тяжелым взглядом присутствующих араб. – С этого дня меняются премиальные выплаты за убитых кафиров и уничтоженную технику. Запишите:

– убийство рядового срочной службы – 150 долларов;

– контрактник или омоновец – 500 долларов;

– установка фугаса – 300;

– убийство офицера – 1000 долларов. Но в этом случае должны быть представлены доказательства – либо удостоверение личности офицера, либо не менее двух свидетелей, либо видеосъемка. За убийство генерала – 15 000 долларов.

Далее, сбитый вертолет – 15 000 долларов;

– сбитый самолет – 30 000 долларов;