К нам подошли еще две девушки и, объяснив, что от них требуется, я повела их к вилле.

— Роза, я бы хотела поговорить с тобой, — сказала я, немного замедляя шаг. — Давай немного приотстанем от твоих подруг.

Если она и удивилась, то вида не подала и терпеливо ждала, что я скажу ей.

— Тебе нравится Фабио? — я не стала тянуть и задала прямой вопрос, отчего девушка вспыхнула и потупила глаза.

— Нравится, но матушка против нашего венчания.

— А если бы она согласилась? Ты бы вышла за Фабио?

— Да, донна, — она быстро взглянула на меня и на ее лице заиграла милая улыбка. — Вы поможете нам?

— Постараюсь, — я пока не знала, что скажу и предложу несговорчивой Марии, но всяких там средневековых замашек на своих землях, тоже не потерплю. Нужно заняться этим сразу после праздника «Сиреневой ночи».

* * *

Маркграф находился в своем кабинете, когда в дверь постучали, и в комнату заглянул его советник.

— Ваша светлость, к вам посетитель.

— Кто там, Адамо?

— Ювелир Сальватор Марино, — ответил мужчина и Массимо заинтересованно кивнул.

— Пригласи его.

Ювелир вошел в кабинет и, поклонившись, сказал:

— Добрый день, ваша светлость. Я сделал все, как вы велели, и заплатил девушке достойную цену за украшения. Вот они.

Сальватор Марино положил на стол бархатный футляр и Массимо взял его в руки.

— Что здесь?

— Браслет и кольцо с изумрудами, — ответил ювелир и, открыв его, маркграф окинул драгоценности оценивающим взглядом.

— Сумма?

Мужчина слегка наклонился и тихим голосом назвал довольно внушительные цифры.

— Замечательно, — Массимо достал из ящика стола кошель с золотом и протянул его ювелиру. — Благодарю вас, сеньор Сальватор. Если вдруг эта девушка придет снова, сделаете то же самое.

Ювелир снова поклонился и вышел, а маркграф спрятал драгоценности в ящик и закрыл его на ключ. Пора было спуститься в сад, где его матушка, герцогиня и кузен пили вино. Подготовка к празднику подходила к концу, и ему хотелось знать, что еще придумали эти неугомонные особы.

— Наконец-то, Массимо! — графиня поднялась с плетеного кресла и протянула ему руки. — Пора отложить свои дела и начинать готовиться к веселью!

Маркграф поцеловал ее пальчики, а потом склонился над рукой тетушки.

— Если я буду откладывать дела, в графстве начнется хаос.

— Ты преувеличиваешь, дорогой, — герцогиня принялась обмахиваться веером. — Время движется к вечеру, а жара не спадает!

— Вам стоит пить не вино, а холодный лимонад, — лениво произнес Винченцо, развалившись на подушках, которые разноцветной горой лежали на садовом диванчике. — В такую жару можно получить удар.

— Если много болтать, милый, тоже можно получить удар, — недовольно произнесла тетушка Марселла и мужчины рассмеялись.

— Массимо, ты готов к тому, что в твой замок слетятся самые шикарные пташки? — спросил кузен и его темные глаза хитро блеснули. — Или ты ожидаешь одну единственную?

— О ком это ты? — герцогиня моментально заинтересовалась этим разговором и, развернувшись к сыну всем телом, протянула: — Винченцо, о ком ты говоришь?

— Может Массимо сам скажет? — кузен снова посмотрел на маркграфа. — Он так переживает, чтобы эта малышка не досталась кому-то еще…

— Заткнись, Винченцо, — Массимо плеснул себе вина и встал. — Пройдусь к озеру. А вас, кузен, я прошу присоединиться.

— С удовольствием, — герцог взял свой бокал, и они пошли по каменной дорожке, вьющейся между розовых кустов.

— Ты это видела, Доротея? — Марселла радостно потерла пухленькие ручки. — Они явно говорили о Изабель! Я совсем недавно подслушала их разговор — Массимо рассказывал Винченцо об этой милой девочке и он заинтересовался!

— Мне перестает нравиться эта затея, — вздохнула графиня. — Может мы зря вызвали твоего сына?

— Успокойся! — глаза Марселлы горели от возбуждения. — Соперничество пойдет им только на пользу! Массимо станет более решительным, если начнет ревновать, а Винченцо, наблюдая за чувствами брата, сам захочет завести семью! Он созреет, Доротея! Я тебе точно говорю!

— Ох, ваша светлость… Лишь бы мы не сделали хуже… — графиня подняла свой бокал и женщины выпили. — Мне не по себе, честное слово…

— Хватит этих упаднических настроений! Посмотри, они отлично ладят друг с другом, впрочем, как и всегда, — герцогиня ничего не хотела слышать, любуясь мужчинами, остановившимися возле зеркальной поверхности пруда. — Мои дорогие мальчики…

Солнце уже садилось за горизонт, и его последние лучи играли тысячами блесток на водной глади, отчего и пруд и вербы с их длинными косами окрасились в ярко-красный цвет. Маркграф и герцог молча любовались этим фантастическим зрелищем, но это молчание продлилось недолго.

— Ты специально испытываешь мое терпение? — Массимо медленно повернул голову и взглянул на кузена. — Но я предупреждаю — оно не безгранично.

— Прекрати пугать меня, — хмыкнул Винченцо и их взгляды встретились. — Я ведь не в постель к твоей супруге лезу, а всего лишь хочу посмотреть на донну Изабееель…

Герцог специально произнес ее имя тягучим, бархатным голосом, будто издеваясь, и Массимо не выдержал — он схватил кузена за лацканы сюртука и прошипел:

— Ваша светлость, я ведь могу испортить ваше красивое лицо.

Винченцо оторвал его руки и, не отводя взгляда, прошипел в ответ:

— И тут же поплатитесь своим красивым лицом.

— Мальчики, все хорошо? — Доротея приложила ко лбу ладонь козырьком, стараясь разглядеть их в ярких лучах заходящего солнца.

— Все замечательно! Мы уже идем к вам! — Массимо обнял Винченцо за плечи и добавил: — Я предупредил тебя.

Лучиана нервничала с утра и после завтрака все-таки не удержалась и сказала:

— Донна Изабель, я очень волнуюсь. Вы будете на этом празднике совсем одна, а девушкам не пристало находиться на балу без сопровождения! Начнутся разговоры…

— Ничего не начнется, — я абсолютно не переживала по этому поводу. — Меня пригласили на бал матушка и тетка маркграфа, и я буду находиться в их обществе.

— Только я прошу вас, будьте осторожны, — взмолилась Лучиана и я обняла ее.

— Я буду сама осторожность. Обещаю.

Платье прибыло с посыльным еще до обеда, и я даже немного разволновалась, открывая коробку. Хоть я уже и видела его, но вместе с маской, кружевной пелериной и туфельками, расшитыми жемчугом, оно имело совершенно другой, шикарный вид.

В коробке так же лежала записка, написанная на бумаге с гербом маркграфа и красивое приглашение.