Она внутренне сжалась в комок. Понятно, почему у мужа голос такой грустный. Выборы же на носу, какая Беловежская пуща. График встреч в Москве расписан по минутам. Отменить нельзя, придется переносить. А куда переносить, в сутках же всего 24 часа! Напрягает это все!

Она попыталась ободрить Андрея Петровича.

– Ну, зато ты хоть немного отдохнешь. Развеешься, воздухом свежим подышишь.

– Это тебе бы все развеиваться! Развеивайся на здоровье! Сколько душа пожелает!

Не прощаясь, муж отключился, но Ирине Львовне казалось, что из ее маленького тонкого сотового все доносится непривычно визгливый голос мужа.

«Как он изменился… – подумала Ирина, тяжело вздыхая. – Никогда раньше не позволял себе на меня кричать. И вот пожалуйста – на ровном месте поругались».

Подумала – и испугалась.

А что, если этот скандал на самом деле обусловлен другими причинами? Этот гребень… Ей все равно, несмотря на горячие уверения мужа, казалось, что она оставила его в ванной Ивана. В его квартире они встречались буквально пару раз – и вот угораздило же. Но Андрей говорит – Корендо передал заколку, когда их автомобили стояли рядом в пробке. Могло быть такое? Теоретически да. Выбрасывать рука не поднялась. Иван и положил заколку в бардачок. Шашлыки намечались, может, хотел передать ей гребенку при случае, незаметно. Но встретил Андрея. И они действительно не так давно возвращались в Москву втроем в автомобиле Вани…

– Ладно, хватит забивать себе голову глупостями, – прошептала Ирина Львовна, поднимаясь с кресла. – Я виновата, да. Но Андрей ничего не знает. Если бы у него были подозрения – он бы прямо о них сказал, не удержался бы, не в его характере ходить вокруг да около. А психует он по одной простой причине. Сложно заниматься предвыборной кампанией, являясь действующим депутатом Госдумы. А он еще и заместитель руководителя фракции, председатель комиссии, график очень напряженный. Нервы не выдерживают, таблетки не помогают.

– Мам, что ты там бормочешь?

Ирина вздрогнула. Костя, сынок. Надо же, она и не заметила, как мальчик появился в гостиной. Хотя какой Костя мальчик. Уже мужчина. Рост сто восемьдесят, ботинки сорок шестого размера. Ванина великолепная фигура, Ванины глаза, темные, горящие, чуть раскосые. Только волосы золотистые, с тем же медовым отливом, что у нее. Кареглазый блондин, герой девичьих грез.

– Да так, папа нервничает. А ты почему не на лекциях?

Сын улыбнулся Ваниной улыбкой, и у Ирины защемило сердце.

– Папа всегда нервничает накануне выборов. А у меня пару отменили.

– Занимайся, сынок, сессия на носу.

– Мать, – Костя закатил глаза, – я тебя умоляю. Хватит меня пилить. Сам все понимаю.

– Слушай, а обед еще не готов. Я без домработницы совсем зашиваюсь. Вот в прачечную собралась, папины костюмы забрать надо.

Костя пожал плечами.

– Собралась – значит, поезжай. Сделаю себе пару бутербродов. Тоже мне проблема!

Переодевшись в бежевые брюки и светло-серый свитер из ангорской шерсти, Ирина Львовна заглянула в комнату сына. Костя сидел перед компьютером и тихо подпевал едва доносящейся из больших черных наушников мелодии.

«Чудовищный английский, русский акцент очень слышен, – подумала Ирина, прикрывая дверь. – После выборов отправим парня за границу. Он это заслужил. Слава богу, никаких подозрительных знакомств, с успеваемостью все в порядке. Мы, конечно, „поступили“ его в МГУ, но учится сам, идет на красный диплом. Ванино трудолюбие».

На столике в прихожей лежал свежий номер «Эксперта», и Ирина решила захватить его с собой. Будет что почитать в пробках. Она, конечно, строго говоря, предпочла бы дамский роман. Но жена политика должна быть в курсе всех событий. Андрей очень ценит, что с ней всегда можно обсудить важные вопросы, посоветоваться.

Она спустилась к своему «Лексусу» и неохотно разместилась на водительском сиденье.

Что это за жизнь, в самом деле? Самой в прачечную белье сдавать, самой забирать. Можно было, разумеется, оплатить доставку, Андрей бы ничего не узнал, ему перекусить некогда, не то что интересоваться какими-то хозяйственными подробностями. Но он же просил: даже в мелочах быть предельно осторожной, папарацци накануне выборов как с цепи срываются.

В прачечной, естественно, оказалась очередь. Ирина Львовна развернула журнал и погрузилась в чтение безумно занудной статьи о внешнеполитических приоритетах России.

– Вашу квитанцию!

Не отрываясь от журнала, она протянула бумажку. Оставалось пробежать буквально последний абзац, в котором заключался главный вывод сухой двухстраничной аналитики.

– Женщина, что же вы не предупредили, что кровь на брюках! Это ж белок! По другой технологии такие пятна убираются. А сейчас уже все. Но тут, правда, незаметно совсем. И все равно жаль, костюм-то хороший. Хотелось бы, чтобы он был безукоризненно чист!

Она растерянно огляделась по сторонам. Рядом девушка, складывает в пакет курточку. Сзади мужичок, разгадывающий кроссворд. Никому нет до нее никакого дела.

Тот самый костюм. Из кармана которого выскользнула заколка. На брюках кровь.

«Неужели? Неужели это Андрей убил Ваню? О господи!» – с отчаянием подумала Ирина Львовна.

Схватив вешалки с костюмами, она бегом бросилась из прачечной.

Ей вслед донеслось:

– Предупреждать надо было! Женщина, да не расстраивайтесь, не заметно же ничего!

* * *

Нет в мире совершенства. Сотрудники белорусских правоохранительных органов – лопухи полнейшие. Искали бомжа, искали – нашли труп. И граждане близлежащих домов – на редкость невнимательные создания. Пришли с работы, врубили телики, уткнулись в тарелки – и хоть трава не расти, никому нет никакого дела до того, что совсем рядом убивают человека. А уж замшевые ботинки на высоких каблуках – вообще полный отстой. Мокрые, заляпанные грязью, ну и гадость.

Так размышляла Лика Вронская, краем уха прислушиваясь к стенаниям следователя Олега Губаревича.

– Надо же, как все сложилось неудачно, – сетовал тот, невольно ежась на пронизывающем ветру в двух шагах от злосчастной помойки. – Судимость ведь у этого Михаила Дорохова погашенная. Участковый, который с ним работал, заболел. А там штат не укомплектован, больше и нет никого в опорном пункте. Поздно все выяснили, поздно приехали. Поздно!

Николай Жигалевич как бы невзначай опустил руку на Ликино колено и пробормотал:

– Слышь, Олежка, ну что теперь голову пеплом посыпать. Работать надо, выяснять обстоятельства. Вот, девушка наша Кирилла Богдановича подозревает.

Лика Вронская кивнула. И убрала руку Николая. Конечно, с такой лапищей на ножке вроде как теплее. Но очень уж темпераментный сотрудник уголовного розыска. Просто аномалия какая-то, от него надо держаться подальше.