– Да. Пусть увидит, что Америка еще не голодает из-за наложенных на нее Россией санкций.

Она перевела взгляд на Сигурдсона, тот буркнул:

– Бараний бок с кашей.

Она записала и упорхнула, а я с интересом посмотрел на генерала. Судя по фамилии, предки жили в Скандинавии, а вот гастрономические предпочтения напомнили кого-то из хорошо известных русских помещиков.

Дуайт поинтересовался шепотом:

– Ну и как у вас впечатление о генерале Баллантэйн?

– Еще пять минут общения с нею, – ответил я откровенно, – и я сам готов нажать кнопку подрыва ядерных закладок. До чего вы довели страну, которой я восторгался с детства!

Он развел руками, но смолчал, зато мощно прогудел Сигурдсон:

– Вы с нею не общались еще как следует, а вот мы, военные… в общем, иногда самому так хочется сделать. К счастью, у нас нет такой власти.

– Вы в себе не уверены?

– В себе уверен, – ответил он густым голосом, – но чем больше есть противовесов и возможности остановить разгневанного человека, тем безопаснее для страны.

Я вздохнул.

– Да. Все верно, генерал. Если бы Америка была единственной страной на свете, тогда все верно.

Он бросил на меня косой взгляд.

– Если бы… а то у некоторых палец уже на кнопке, что рванет заряды на восточном и западном побережье.

– Насколько мне известно, – обронил я, – для каждого побережья отдельные кнопки. Более того, предусмотрена возможность взрыва отдельных зарядов.

В Дуайте моментально проснулся разведчик, хотя он, думаю, никогда не засыпает, спросил жадно:

– Зачем?

– Для демонстрации, – сообщил я. – Взрыв одной мины вызовет цунами небольшой мощности. Но так как пойдет не с середины океана, когда можно успеть приготовиться, что-то эвакуировать, а непосредственно перед, к примеру, военно-морской базой, то принять меры просто не успеют. Цунами выбросит на берег подводные лодки и даже авианосцы, что наверняка разломятся на суше от собственной тяжести.

Он охнул.

– Даже и не думайте! Генерал, вы слышали? Погибнет целый город, что живет обслуживанием этой базы!.. Все ремонтники, слесари, пекари, сантехники, парикмахеры, медики… А дети? Вы представляете, сколько там школ и детских садиков?

– Полагаю, – ответил я медленно, – гуманные соображения не остановили бы ни наших генералов, ни ваших. Дело в другом…

Они оба в ожидании всматривались в мое лицо, Дуайт спросил:

– Доктор?

– В демонстрацию не поверят, – сказал я.

Он отшатнулся.

– Как? Увидев волну, что смела город, разрушила порт и выбросила на берег корабли?

– Это увидят, – согласился я, – но скажут, у русских была заложена одна-единственная бомба.

Он мгновение смотрел очень пристально, но первым заговорил Сигурдсон:

– Доктор Лавроноф хочет сказать, что тупоголовые американские вояки решат, что теперь-то можно нанести по русским ответный удар?.. Да, вы правы. К сожалению, это как раз может вызвать настоящий обмен ядерными ударами. И человечество окажется в каменном веке.

– Второй раз ему не повезет, – сообщил я. – Все доступные первобытным племенам минералы и руды давно истощены, а из глубоких шахт извлекать не смогут. Человечество так и останется в каменном. Пока не погибнет от очередной вспышки Солнца или удара гигантского астероида.

Он грустно улыбнулся.

– А если в подтверждение взорвать еще одну, дескать, то была не одна, те же самые аналитики скажут, что у русских было всего две бомбы и теперь можно ударить в ответ…

– Да, – согласился я, – у нас такое же. Люди везде одинаковы. Почему воюют?

– Потому что одинаковы, – ответил он.

Официантка пришла явно со стажером, тот держит свой поднос не так умело, с заметным напряжением, страшась наклонить хоть на миллиметр, и тогда вся гора блюд соскользнет на пол.

Мы помогли переставить к себе на стол, в Америке демократия, сегодня ты генерал, завтра – официант, как и наоборот, страна великих возможностей, как говорится в их рекламных проспектах.

Сигурдсон сразу же умело, хотя и без фокусов принялся за пожирание бараньего бока, Дуайт со вздохом резал изысканно приготовленное мясо и обмакивал его во что-то красновато-зеленое с резким, но приятным запахом, подумал, сказал вдруг:

– Знаете что, доктор… а бросайте-ка Россию, давайте работать у нас! Вы нам просто необходимы.

Я легко улыбнулся, показывая, что ценю шутку.

– Разве живем не в демократическом мире?.. А в демократическом и за полицией присматривают. Мы и есть те, кто не даст слишком уж обнаглеть мировому жандарму.

Он приподнял бровь.

– Но вы за то, чтобы дать ему больше полномочий?

– Мера вынужденная, – признался я. – Мир стал иным, и жить в нем придется по-новому. Вам предстоит объяснять своим демократам, что жесткий контроль над обществом тоже демократично, удобно и красиво. И вообще это вершина демократии, когда все под контролем. Как личная жизнь, так и каждый уголок на планете, что стала такой крохотной. У вас же такая пресса, что любую хрень сделает чистой правдой и заставит на нее молиться! Как американцев, так и нашу пятую колонну.

Дуайт сказал осторожно:

– Как представитель силовых структур, вы понимаете, я молюсь, чтобы ваши слова услышал Господь.

Сигурдсон прожевал кусок, сказал сиплым голосом:

– Армия тоже «за». Но наши демократические принципы, гарантированные конституцией…

Я прервал с некоторой досадой в голосе:

– Генерал, вспомните, когда эта конституция принималась!.. Тогда даже радио не было. Для нового мира нужна новая конституция. Или очень серьезные поправки, добавления, улучшения, апгрейды…

– Не кощунствуйте, – ответил он с достоинством. – Для нас конституция – это святое. Потому, принимая присягу, президент кладет одну руку на Библию, другую на Конституцию!

– А то, что посредине, – продолжил я, – кладет на избирателей. Это знакомо. Но я думал, американцы прагматики.

– Еще какие!

– Тогда вам карты в руки, – сказал я. – И вожжи. И пистолет. Мы делегируем вам эти полномочия.

Он хмыкнул и вернулся к своему помещичьему блюду, зато Дуайт поинтересовался с иронией:

– А как насчет вашей территории?

– Мы следим еще строже вас, – ответил я уклончиво. – Так что с нашей стороны угроз миру нет. Разве что Штатам, если обнаглеют… Но Штаты не так жалко, их можно и грохнуть, хотя там живут Скарлет и Маск…

– Хорошая пара, – сказал он. – А кто это?