Город для меня всегда был окутан тайной. Всегда – это с момента входа в игру, буквально несколько часов реального времени назад, или всегда – это давным-давно, с тех самых пор, как я выбрался на берег после кораблекрушения? Память почему-то подсказывала последнее. Неужели на наше мировосприятие как-то влияют порталы, ведущие в пространство Чендлера? Я помню, как первое время ходил словно потерянный по лабиринтам улиц среди безразличных каменных горгулий и высоких шпилей. Правая рука была искалечена, любое оружие вызывало отвращение – я сразу вспоминал рану на груди Эллис. Красное пятно на белой одежде.

А потом меня подобрал Готфрид.

«Излечение всегда проходит через боль», – любил поговаривать старый костоправ, закрепляя мою руку в зажиме, напоминающем скорее тиски, чем медицинское приспособление.

Обезболивающее Готфрид практически не применял, только окуривал меня какими-то благовониями, и их запах смешивался с запахом моей крови. В мареве, сквозь дым и крик, костоправ казался монстром, съедающим мою руку – палец за пальцем, кость за костью. Пытка с небольшими перерывами длилась целый месяц. Когда я приходил в себя, то мог уйти, и уходил, но возвращался вновь за следующей порцией боли и запахом благовоний, который хотелось вдыхать вновь и вновь. Я вырывался из тисков и кричал, что убью проклятого костоправа, но тот только смеялся и снова принимался за свое дело, заменяя мои раздробленные кости на целые. Я не знал, где он их брал. Не спрашивал. По вечерам к Готфриду приходили какие-то мрачные личности, иногда оставляли мешки и звенели монетами на выходе.

Через месяц я уже мог сгибать пальцы. Через два – снова держать пистоль и нажимать на спуск.

«Неплохо», – сказал Готфрид, когда я прострелил центр мишени, стоящей в конце узкого переулка за его домом.

«Я не буду больше стрелять», – ответил я, глядя на пистоль.

Переулок был похож скорее на место для казни. Расстрелянная мишень с продырявленным центром сползла по стене.

«Неплохо, но недостаточно быстро для охотника на демонов, – продолжил костоправ, будто не замечая моего ответа. – Хотя ты заслужил поощрение».

Он бросил мне закупоренную склянку, в которой клубился туман благовоний. Я стоял и наблюдал за тем, как его потоки словно живые пытаются вырваться на свободу. Готфрид усмехнулся и пошел к узкой дверце черного хода, но вздрогнул, остановился и оглянулся, когда брошенная мною склянка разбилась о каменную стену. Все так же усмехаясь, костоправ пожал плечами и вернулся в дом, а я упал на колени, собирая трясущимися руками осколки стекла, сохранившие желанный аромат.

Впрочем, их я тоже выбросил.

Когда это было, и было ли? Я ведь знаю, что подключился к игре не так давно. Но память навязчиво подсовывала мне ложные воспоминания. Я помню город. Помню свой вопрос Готфриду:

«Зачем я тебе?»

«Каждый человек для чего-то нужен, – пожал плечами Готфрид, причем правое он обычно поднимал выше левого, отчего казалось, что он наклоняется вбок. – Главное, найти для него применение».

В тот вечер ушел очередной гость, и довольный костоправ, что-то насвистывая себе под нос, собирал на столе скелет какого-то монстра.

«Ты, например, сгодишься для охоты за тварями, что скрываются в темноте переулков и подвалов, в древнем городе у нас под ногами. Вернувшиеся бродяги думают, что они ушли. Мы считаем, что их никогда не было. Но демоны хитры. Они остались и спрятались в темноте подземелий. Ждут того часа, когда в город явятся их новые силы. Но те, что остались, опытнее. Хитрее. Коварнее. Они убивают исподтишка, не оставляя следов. И, чтобы их убить, надо быть таким же хитрым и беспощадным, как они».

«Но я не такой».

Правая рука нестерпимо болела, и я баюкал ее, словно так можно было унять боль. Тогда Готфрид хитро улыбнулся, наклонился влево и покатал по столу склянку с плененными благовониями. Я завороженно наблюдал, как за стеклом перемешивается вязкий молочный туман. Затем сжал зубы и резко повернулся, собираясь выйти из комнаты, но меня остановил возглас костоправа:

«Стой! Сегодня ты отправишься туда вместе со мной. – Он постучал ногой по каменному полу. – И будешь стрелять быстрее, чем в переулке. Мерзавцы, опять подделку подсунули!»

Одним движением руки Готфрид смахнул со стола неоконченный скелет, и ранее скрепленные тонкой проволокой косточки разлетелись по комнате.

Странно, но мне кажется, что еще недавно я ничего подобного не помнил. Неужели воспоминания навязываются игрой вместе с получением новых умений, ведь я только что выучил мастерство охоты на демонов? Тут явно не обошлось без пространства Чендлера.

Судя по воспоминаниям, я прожил в городе уже несколько лет. Бродяги строили свои каменные дома над руинами забытой цивилизации. Та воспользовалась еще более древними строениями, история которых уходит в глубь тысячелетий. Слой за слоем город погружался в землю, разрастался, как ходы муравейника, и никто не знает, какие тайны он скрывает в своих глубинах. Лишь искатели приключений, спускающиеся в древние лабиринты, рассказывают байки о могущественных артефактах и страшных чудовищах, но чего только не насочиняешь, чтобы приукрасить свои похождения.

* * *

Мы вышли из прокопанной ратусами норы и оказались в небольшой комнате, на стене которой горел «вечный» факел. Пепел от него медленно опускался на оружейную стойку. Покрытые ржавчиной мечи и алебарды отбрасывали колючие тени. Смрадный дым забивался в нос, и Волчица закашлялась. Дым притуплял чувства, мешал услышать запах скрывающихся в тенях врагов.

Два ратуса выскочили неожиданно. Один из них, закованный в металлические доспехи, завизжал: «Беги, Краш! Предупреди!» – и набросился на нас с мечом. Илва, продолжая кашлять, взмахнула рукой, и ратус рухнул на пол с торчащим из забрала ножом. Второй крысеныш, что-то крича, выскочил за противоположную дверь. Я побежал следом за ним, вскидывая пароэфирное ружье. Ратус уже находился в конце длинного коридора, освещенного лишь несколькими кристаллами. Еще мгновение – и он скроется за поворотом.