– Зря, – сказал он. – Никогда не разлеживаюсь в постели. Только проснулся, сразу на ногах. Так что эти функции лишние.

– А когда в постели с женщиной?

– В этой постели ты первая, – заверил он.

Она счастливо засмеялась.

– Хоть и брешешь, но приятно. Так и говори, всем нам такое лестно.

– А зачем брехать? – ответил он с холодком. – Я же не добиваюсь твоего высокого внимания.

Она преувеличенно горестно вздохнула.

– Иные времена, иные нравы. Теперь мы добиваемся… Сколько ни говори, что уже можно вообще обходиться без мужчин, а не получается.

– Очень у многих получается, – заверил он. – И ты это знаешь.

– Получается, – согласилась она. – Только у меня не получится. Мне нужен ты.

– Под каблук?

– Как хозяин, – ответила она. – Как рыцарь в сверкающих доспехах, а я – оруженосец, что всюду с тобой.

– Этот оруженосец, – сказал он с иронией, – как только увидит, что я направляюсь не в ночной клуб, сразу же… Пей, а то остынет.

Она отвела от его лица укоряющий взгляд, уже в три больших глотка допила кофе, схрустела поджаренный хлебец, в самом деле удивительно вкусно, особенно когда с таким вот нежным сыром, где никаких изысканных пряностей и прочих добавок.

Он принял у нее чашку, столик выждал, когда поставят ему на спинку, мигнул сенсорами и бодро покатил обратно.

– Еще и помоет посуду, – заверила она.

– Да что там мыть, – ответил он, – сполоснуть разве… да и то зачем?

– Пьешь в одиночестве?

– В каком одиночестве? – спросил он. – Теперь одиночества не бывает даже в глухом лесу. Виртуального собеседника можно даже пощупать, какое же одиночество.

Она промолчала, что у нее дома установлено это оборудование, пока довольно громоздкое. Золотая молодежь сразу же приспособила его для занятий сексом, но она попробовала несколько раз и ничего особенно интересного не обнаружила. Однако Максиму о таком заикаться не стоит, раз она старомодная и консервативная.

– Это не то, – сказала она рассудительно, – инстинкты не обманешь… Я хочу просыпаться с тобой, а не с виртуалом.

Он потянулся, сказал наигранно бодро:

– Пора, вообще-то, вставать.

Она молча смотрела, как он вскочил одним прыжком, двери туалетной комнаты распахнулись, уловив его намерение, а когда он оттуда вышел, Аллуэтта, уже одетая, рассматривала себя в зеркало.

– Машина у подъезда, – сообщил он.

– Ты же ходишь пешком, – напомнила она.

– Иногда бегаю, – ответил он. – Но ты же не сможешь?.. Или пойдем по отдельности, чтобы не было разговоров?

Она расхохоталась.

– Это ты мою репутацию бережешь или свою?.. Кроме того, сегодня суббота, выходной день. Какая работа?

– Как и всегда, – ответил он, – рутинная. Шажок за шажком на бесконечно высокую гору. Ме-е-е-елкие такие шажки.

– Я заказала завтрак, – сообщила она. – По твоему вкусу.

Он изумился:

– Ты знаешь мои вкусы?

– Ты должен любить здоровую пищу, – сказала она уверенно. – Пусть даже не любить, а употреблять! Ничего жирного, ничего соленого или сладкого…

Он расхохотался.

– Ошибаешься. Так надо было жить… лет сорок тому. Сейчас до бессмертия не больше тридцати лет. Скорее всего, меньше. Лет двадцать. Потому неважно, сокращу ли жизнь нездоровым питанием на пять или десять лет! Все равно успею.

Она сказала огорченно:

– Эх, я такое назаказывала…

– Неважно, – ответил он, – я всеядное. Для мужчины быть гурманом в еде – позор.

Она с облегчением перевела дыхание. На столе начали появляться тарелки, но Максим сперва отсыпал из набора флакончиков по таблетке, капсуле или желатиновому шарику, набралась полная горсть, засыпал все в раскрытый рот и быстро запил дистиллированной водой.

– Эт чё? – спросила она.

Он отмахнулся:

– Не бери в голову. Ноотропы и… прочее. Мне нужен мощный мозг, работа такая. Вот как ты пилюли красоты…

– Я не пью пилюли красоты, – заявила она.

– Правда? А чего же такая почти красивая?.. А я вот пью. Увы, работа требует…

Она потянула носом:

– А ничего запрещенного не употребляешь?

Он ухмыльнулся:

– Ты просто прелесть. Запрещать можно рядовым потребителям, что ничего не знают, кроме аптеки. А мы в состоянии схимичить любую формулу за пару минут. Главное, чтобы мозг работал! Остальное приложится.

Она смотрела, как он придвинул к себе тарелку поближе и принялся за еду, работая быстро и безостановочно, как комбайн на заготовке силоса.

– Да-да, – сказал он, перехватив ее взгляд, – понравилось, понравилось.

– Я ничего не спросила! – сказала она уличающе.

– Да? – изумился он. – Я что, ответил раньше?

– У тебя же мощный мозг, – обвинила она. – Вот и глючит… А что, бессмертие в самом деле будет лет через тридцать?

– Или раньше, – согласился он. – Ты, конечно, в него не пойдешь?

– Если останусь молодой и красивой, – ответила она с достоинством, – то схожу, а если надо быть старой… ни за что!.. Но если совсем уж честно, а не так, как обычно отвечаем, подстраиваясь под тех, с кем общаемся, то… то я вообще не представляю, как вселенная может существовать, если я умру?

Он помолчал, на языке вертится то одна колкость, то другая, но увидел ее несчастное лицо и неожиданно для себя сказал:

– Ты не умрешь.

Она спросила с надеждой:

– Никогда?

– Никогда.

– Никогда-никогда?

– Точно, – подтвердил он. – Неизлечимых болезней уже нет, есть только трудно излечимые и очень трудно излечимые. А это значит, нужно будет только дожить…

– А если бессмертие не откроете и через тридцать лет? – спросила она тревожно.

– Откроем, – заверил он, – но если вдруг не получится, то все равно уже создадим технологии, позволяющие продлевать жизнь на десять лет! Потом еще на десять, затем на пятнадцать… Так что любой из твоего возраста уже имеет шанс дожить до бессмертия! А ты доживешь точно.

Она посмотрела с надеждой:

– Правда?..

– Правда-правда.

– Обещаешь? – спросила она и, не дожидаясь ответа, тяжело вздохнула: – Это ужасно, если вот так все пропадет.

– Теперь уже не пропадет, – сказал он уверенно. – Мы переступили эту линию. Все, кто сейчас жив… кроме самых древних стариков, уже могут успеть получить все необходимое, чтобы жить дольше, а потом стать бессмертным. Ты останешься молодой и красивой, даже если и постареешь… на некоторое время.