Поэтому я аккуратно положила их на центральный стеллаж изнанкой наружу, а затем разгладила блузку. Тут другой химический, мускусный запах достиг моего носа. И его источник находился где-то поблизости. Обернувшись, я чуть не упала на пол и не замолотила ногами по полу, как двухлетка.

В дверях стоял Рик, и его раскрасневшееся лицо и глаза-бусинки вызывали лишь неприязнь. Именно он был источником раздражающего меня аромата. От него пахло так, словно он искупался в одеколоне. Он ухмыльнулся.

Я вздрогнула.

Сегодня точно был не мой день.

Настроение испортилось с самого утра, когда я попыталась залезть в свою миленькую юбку-карандаш в тонкую полосочку. Я натянула ее на бедра и попу, но, как только попыталась застегнуть, мне показалось, что она сейчас лопнет по швам.

Не успела я смириться с первым случаем, когда из-за беременности пришлось отказаться от выбранной одежды, как мой желудок показал свое явное нежелание ехать в дождь на работу. А поскольку я еще не узнала, как беременные спасаются от тошноты, мне предстояло страдать, пока не вернусь домой. Моя паранойя не давала мне погуглить эту информацию на работе.

Желудок не сдавался и просто бурлил от желчи, поэтому у меня напрочь отбило аппетит в обед, и теперь я мучилась от голода и сердилась одновременно. Но не только это выбесило меня сегодня. Спрятавшись в машине, я попыталась найти акушера-гинеколога… Боже правый, неужели в округе так много беременных? Мне пришлось обзвонить шесть клиник, пока меня записали на прием на второй неделе ноября.

Вторая неделя ноября!

По моим подсчетам, к тому времени я уже буду на восьмой неделе беременности. Восемь недель! Это будет два месяца и несколько дней. И что мне делать все это время?

За два с половиной месяца может произойти все что угодно.

Я подтвердила запись, а потом, несмотря на то что ужин с Ником полетел в тартарары быстрее, чем зомби захватили бы мир во время апокалипсиса, я написала ему дату и время первого приема.

Он ничего не ответил.

Совершенно ничего.

Блин, он же хотел участвовать в этом. Мы должны были все преодолевать вместе, потому что застряли друг с другом. Так неужели за три часа он не нашел времени, чтобы ответить? Какое у нас было отличное начало.

Конечно, могло происходить все что угодно, и я это понимала, но мое дерьмовое настроение и дерьмовый день отключали всякую логику и порождали лишь злость.

А теперь еще и Рик пялится на меня как придурок.

Я направилась к двери, планируя врезать ему по яйцам, если он не уберется с дороги или снова прикоснется ко мне, но, когда я приблизилась к нему, он шагнул в сторону, ничего не сказав, и я молча протопала мимо него, задержав дыхание, чтобы не задохнуться от его одеколона. А Рик просто стоял там и пялился на меня как извращенец.

Придурок-извращенец.

Как только я подошла к своему столу, дверь в кабинет Маркуса распахнулась и ударилась о стену. Я замерла, чувствуя, как расширяются глаза. Из кабинета вылетел Эндрю Лима и направился к главным дверям. Следом за ним несся Маркус. А затем выскочила дочь Эндрю – тихоня Джиллиан.

– Что случилось? – спросила я и по непонятной причине прижала руку к животу. И тут же отдернула ее, но никто не заметил этого жеста.

– Брок, – сказала Джиллиан, проносясь мимо меня с побледневшим лицом. В ее темных глазах блестели слезы. – Он получил серьезную травму.

Весь остаток дня все только об этом и говорили. Всех шокировало произошедшее на одном из тренировочных рингов внизу. Судя по разговорам парней, которые появлялись в офисе, Брок тренировал одного из новых бойцов, молодого парня, которому все пророчили хорошее будущее в боях без правил.

Никто точно не знал, как он получил травму. Судя по всему, Брок решил показать один из захватов и что-то пошло не так. Уже через мгновение он лежал на спине, схватившись за грудь. Он сказал, что услышал хлопок в груди, и, хотя я мало что знала о травмах бойцов без правил, это звучало не очень хорошо.

Так и было.

Когда я начала собираться домой, Маркус вернулся в кабинет, и его новости оказались неутешительными. У Брока оторвалось сухожилие большой грудной мышцы – внутренней мышцы, которая охватывает грудную клетку. Она отделилась от кости, и это оказалась настолько серьезная травма, что его тут же отправили на операцию. За какие-то несколько секунд Брок «Зверь» Митчелл пострадал так, что теперь все боялись, что ему придется завершить карьеру.

Это так ужаснуло меня, что я даже не находила слов. Я не очень хорошо знала Брока, но меня печалило, что его будущее могло измениться безвозвратно. Тошнота не отпускала меня и по приезде домой, где я переоделась в удобный и теплый спортивный костюм. Чуть позже ко мне заглянула Рокси, и я рассказала ей о Броке. Она расстроилась из-за этого так же, как остальные. После того как она ушла, мне позвонила по скайпу Ясмин. Мы несколько минут болтали ни о чем, а затем она наклонилась к экрану, и ее карие глаза наполнились беспокойством.

– У тебя действительно все в порядке, Стеф? – донесся издалека ее голос, искажаемый интернет-соединением.

Я прижала подушку к груди и посмотрела ей в глаза.

– Да, все хорошо. Я же говорила.

Она наклонила голову набок.

– Ты выглядишь очень уставшей.

Боже. Я поджала губы.

– Неужели я так ужасно выгляжу?

– Отчасти, – ответила она.

– Ну спасибо.

Широкая улыбка расплылась на ее лице.

– Я ничего такого не имела в виду. Просто ты действительно выглядишь уставшей.

«Я беременна», – вертелось у меня на языке, но я так и не смогла произнести эти два слова. Я не представляла, как на это отреагирует Ясмин. И сомневалась, что услышу радостные визги, какие издавала Рокси, когда узнала о беременности Эйвери. Скорее уж «твою мать» и тому подобное. Странная тяжесть сдавила мою грудь, и я быстро сменила тему, спросив ее про Атланту.

После разговора я схватила сырные крекеры и, завалившись на диван, нырнула в кроличью нору под названием Buzzfeed[5].

В начале десятого телефон запиликал от входящего сообщения. Моя рука замерла на полпути, а оранжевый квадратный крекер плюхнулся на грудь, когда я посмотрела на телефон, лежавший на подлокотнике дивана.

Это объявился Ник.

«Хорошо. Я пойду с тобой».

И все? Ему понадобилось девять часов, чтобы написать это? Я сжала в руке телефон, борясь с желанием поинтересоваться, почему он так долго мне не отвечал. Но я никогда так не поступала. Так почему должна была делать это сейчас?