– Это обычный терапевт. Он просто скажет мне, что я беременна, и отправит к гинекологу.

– Тогда почему ты сразу не запишешься к нему? – Он пристально, даже испытующе посмотрел на меня. – Зачем идти к терапевту, если ты и сама знаешь, что он тебе скажет?

Хм, а это не лишено смысла.

– Я подал хорошую идею, да?

Мои глаза сузились.

– Ты читаешь мои мысли?

– Нет, – засмеявшись, ответил он. – Просто догадался.

– Неважно, – вздохнула я. – Ладно, попробую завтра записаться к акушеру-гинекологу. Надеюсь, я найду кого-нибудь.

Он коротко улыбнулся.

– Я пойду с тобой в любое время. Просто дай знать, когда. Я отвезу тебя или мы сразу встретимся там.

– Хорошо. – Прижав руки к животу, я подняла голову и увидела, что он смотрит на меня. – Ты… ты расскажешь своей семье?

Линии его челюсти вмиг затвердели.

– Нет, – выпалил он так быстро, словно рассекал воздух.

– Ну ладно.

– Проклятие. – Он наклонился вперед и положил руки на стол. – Ты не так все поняла. У меня нет близких родственников… которым было бы не все равно.

Я склонила голову вбок.

– Что это значит?

– Многое. – Он уперся подбородком в руку, прикрыв пальцами прекрасно очерченный рот. – Я почти не общаюсь с большей частью своей семьи и даже не знаю, живут ли они еще в городе. Ты расскажешь Рокси?

Я поняла, что он нарочно сменил тему, и постаралась проигнорировать это. Многое еще в новинку для нас, и придется действовать потихоньку. Если он не хочет говорить о семье сейчас, я не против, но когда-нибудь ему придется это сделать.

– Я об этом еще не думала. А ты?

– Я решил предоставить этот выбор тебе, но у нас не получится удержать это в секрете от всех, – рассуждал он. – Мне придется рассказать обо всем Джаксу, чтобы можно было взять выходной или отпроситься при необходимости, но он не станет никому рассказывать.

– Он может рассказать все Калле. Ну, они же встречаются и, уверена, обсуждают друзей. А она может случайно проговориться подругам. – Я прикусила губу. – Однако мы можем какое-то время вообще никому ничего не говорить.

Он кивнул.

– Да, мы можем пока никому не сообщать, но как же твоя работа? Как там это все воспримут?

– О… – Я закрыла лицо рукми. – Даже не хочу об этом думать, потому что не представляю, как они отреагируют. Думаю, у меня есть еще немного времени, прежде чем придется им все рассказать.

Ник приподнял свои темные брови.

– Не думаю, что стоит сбрасывать на них бомбу за несколько месяцев до декрета.

– Знаю, но я пока на самом старте, так что время еще есть. – Я сморщила нос, когда он поднял брови. – У меня действительно еще есть в запасе несколько месяцев, чтобы сказать им, да? Я не откладываю неизбежное.

– Ага.

Мои глаза вновь сузились.

– Что это означает?

– Ничего.

Повисла короткая пауза.

– Ты не откладываешь неизбежное. У тебя пока есть время, чтобы сказать об этом начальству. Просто некоторые женщины выжидают какой-то срок, и мне показалось, что ты не из тех людей, которые верят в приметы.

– Ты просто не очень хорошо меня знаешь. – В моем голосе засквозило высокомерие.

Ник убрал пальцы ото рта, и я увидела на его лице легкую улыбку.

– Это мы и делаем, ведь так? Узнаем друг друга.

Казалось, мы просто узнаем что-то незначительное, а не закапываемся поглубже.

– Нам действительно это необходимо, – смягчившись, согласилась я.

– Это так.

Тут он неожиданно протянул руку и прижал к моей щеке. Я затаив дыхание почувствовала, как он провел большим пальцем по моему подбородку.

– У тебя тут пушинка.

Мой пульс затрепетал.

– И ты убрал?

– Да. – Его ресницы опустились, прикрывая глаза. – Больше ничего нет.

– Хорошо, – прошептала я, чувствуя трепет внутри. – Выискиваешь еще пушинки?

Ник рассмеялся, и эти звуки вызвали новую дрожь.

– Возможно. – Его голос изменился и как будто накрыл меня теплой волной. – Пушинки – хитрюги. Думаю, мне следует провести более тщательные поиски. – На его губах заиграл улыбка, когда он убрал руку. – Просто чтобы убедиться, что их нет ни на одной важной части твоего тела.

Я усмехнулась.

– Спасибо за помощь.

– Всегда пожалуйста. – Он склонил голову в сторону, и слабый румянец заиграл на его высоких скулах. – В любом случае нам нужно научиться понимать друг друга. Ведь мы застряли… ну, навсегда.

Обжигающий жар опалил мою кожу, разрушая теплую волну от его поддразниваний. Его тут же сменила злость, причину которой я не поняла, и с губ сорвались слова:

– Может, нужно просто покупать презервативы получше?

Его улыбка превратилась в ухмылку.

– Может, нужно не забывать принимать таблетки?

Туше.

Один – один.

– Послушай, мы оба хотим, чтобы все получилось. – Он откинулся на спинку сиденья, и в его глазах появился холод, которого не было раньше. – И если мы станем тыкать друг в друга пальцами, то ничего из этого не выйдет. Нам и без того нужно многое выяснить: как ухаживать за ребенком, как растить его, сколько на это потребуется денег. И это не учитывая юридических вопросов.

Жар расползался по телу, и мне захотелось оказаться на улице, чтобы холодный ветер охладил меня и стер это ощущение. Я почувствовала, как киваю, но так и не смогла выбросить слово «застряли» из головы. Оно явно не подразумевает появление более глубоких чувств между людьми. О чем я думала, когда Ник обнял меня? Что между нами что-то изменится и мы станем заботиться друг о друге, а может… может, даже полюбим друг друга так, как мне всегда этого хотелось?

Какой же я была идиоткой.

Мы с Ником переспали. А теперь просто разбирались с последствиями. И чувства тут ни при чем. Совсем. Ни капельки.

Он отвел взгляд, и на его лице напряглась мышца.

Принесли еду, но аппетит испортился.

Сейчас казалось, что новое начало оказалось не очень блестящим для нас.

* * *

Стопка новых бандажей качалась в моих руках, когда я в понедельник утром шла по офису. Я закончила работать над руководством для новых сотрудников, и теперь по какой-то причине им понадобились новые бандажи. От химического запаха резины мой желудок бунтовал, и мне пришлось отговаривать себя от соблазна просто забросить их в кладовую. У меня тоже были причины, почему я не могла это сделать.