– Келум…

Защищаясь, он поднял руки вверх:

– Я тебя понял, Нур. Больше я тебя не побеспокою.

Его шаги постепенно затихли, каждый из них отзывался болью в моей груди. Я бы снова позволила ему подойти слишком близко. Я потратила слишком много сил и ни на дюйм не приблизилась к короне.

Мне пришлось на какое-то время отдалиться от него. Ради собственного блага. В тот вечер, пока Келум проводил время с Ситали, я провела время с бурей.

Гром был моим сердцем, молния – моей кровью.

На следующий день, во вторник, Берон не разбудил меня приглашением позавтракать с Келумом. Оставалось два дня, прежде чем их корабль увезет нас на юг, в Люмину.

Я встала и быстро умылась, переодевшись в платье цвета фуксии с глубоким декольте, но красиво задрапированное до пят. В большом зале был накрыт завтрак с множеством люминанских блюд. Настала их очередь принимать гостей.

Я узнала маленькие буханки хлеба и джем, который Келум вчера принес на корабль. Здесь были и терпкие фрукты, нарезанные идеальными ломтиками. Однако я заметила и те блюда, которые мне еще не удалось попробовать. Знакомый смех донесся до моего слуха, и я обернулась, чтобы увидеть Ситали и Келума, сидящих с Бероном в углу. Заметив меня, брат Люмина помахал рукой.

Я закончила пробовать несколько сладко пахнущих блюд и направилась к ним.

– Не помешаю? – спросила я.

Келум и Берон ответили «нет», в то время как Ситали мило улыбнулась и сказала: «Да».

Волосы Ситали были гладкими и блестящими. Ее золотое платье, затянутое под грудью и облегающее бедра, подчеркивая их округлость, ниспадало до лодыжек. На ней не было сандалий. Золотые кольца на пальцах ее ног поблескивали в свете свечей. Такие же она носила и на запястьях в качестве браслетов.

– Отец хочет поговорить с нами после завтрака, – сказала она, злобно ухмыляясь.

Я отхлебнула воды, которая волшебным образом появилась передо мной, и поискала глазами, кого бы поблагодарить, но никого поблизости не оказалось.

– Просто прекрасно.

Келум, чисто выбритый и пахнущий мылом, которое давала мне Вада, был красив, как всегда. Мыло и Сол все еще появлялись по ночам в моей ванной комнате, хотя я не видела Ваду со дня пира. Сегодня Люмин был одет в темно-серый жилет, под которым была заправлена в брюки еще одна накрахмаленная белая рубашка. Берон был облачен во все черное от воротника до кончиков ботинок.

– Унаследовал ли ты способности Люмоса, Берон? – спросила я.

Он выпрямился, бросив взгляд на Келума.

Я намазывала джем на хлеб.

– Я спрашиваю только потому, что в нашей семье все имеют частичку Сол, хоть и маленькую. Мы можем выдержать ее жар, не обжигаясь и даже не чувствуя дискомфорта. Есть ли у тебя подобное благословение от Люмоса?

Келум кивнул в знак согласия, а Берон прочистил горло:

– У меня отменное ночное зрение, и я могу выдержать холодные температуры.

– А у вас в Люмине есть кто-то вроде оракула?

Келум вытер салфеткой рот, не отрывая от меня взгляда.

– В Гелиосе есть оракул? – уточнил Берон.

– Есть. Ее зовут Сфинкс. В ней сохранилось кое-что от женщины, но по большей части она – львица. И уж поверьте, лучше ее не злить, – сказала я, подмигнув.

Ситали толкнула меня ногой под столом, а я ткнула ее вилкой в бедро. Она отодвинулась подальше, разинув рот и потирая больное место.

– Что-то не так, Ситали? – спросила я, приподняв одну бровь.

Келум, слегка наклонив голову, посмотрел сначала на меня, потом на мою сводную сестру. Берон сидел точно так же, как и его старший брат, переводя взгляд с Ситали на меня и обратно.

– У нас нет Сфинкса. Зато в Люмине есть Вольвен, который наполовину человек, наполовину волк. Прежде чем ты спросишь, он не живет в пещере или под землей, – ответил Келум с каменным лицом, но я увидела искорки смеха в его глазах.

– Ваши бриллианты на самом деле сделаны из слез Сол? – спросил Берон с дружелюбной улыбкой на лице. Он многозначительно посмотрел на Ситали.

Она сказала ему? Интересно…

– Слезы Сол? – рассмеялась я. – С чего бы богине плакать?

Ситали напряглась рядом со мной и пронзила Берона суровым взглядом.

– Твой отец сказал, они сжигают любого, кто к ним прикасается. Он дал один Келуму.

– Их нелегко найти, и да, они сжигают всех, кроме меня.

– Почему на тебя они не действуют? – продолжал расспрашивать Берон.

– Точно не знаю. Возможно, потому что я ношу их с самого детства. Тот, кто время от времени выпивает небольшое количество яда, может стать невосприимчивым к его воздействию. Возможно, то же самое происходит и с солнечными бриллиантами.

Я игриво позвенела браслетом и засунула руку под стол, страшась вопроса, который, как я знала, последует дальше.

Он подтолкнул Ситали локтем:

– Почему у тебя их нет?

Моя сводная сестра замерла, гнев плавил ее кости, пока она не стала неподвижной, как труп.

– Моя мать подарила мне их вечером перед смертью, – вмешалась я.

Гнев Ситали вылился через край.

– Скажи-ка, Келум, корона, которую ты прячешь, на самом деле сделана из лунного света?

Берон перестал смеяться после того, как я ответила на его вопрос. Больше никто из сидящих за столом не шутил. Тишина, густая, как варенье в банке передо мной, воцарилась между нами.

– Так и есть, – сказал Келум. – Но поскольку эта реликвия священна, никто не видел корону, кроме меня и Люминов, что раньше помогали богу.

– Хочешь сказать, что твой брат не видел корону? – презрительно усмехнулась Берону Ситали.

В голосе брата Люмина не было гнева, когда он ответил:

– Ни разу.

Ситали повернулась на стуле, пренебрежительно посмотрев на братьев, и перевела взгляд на меня:

– Мы не должны заставлять отца ждать. Ты закончила?

Я встала, чтобы уйти.

Взгляд Келума скользнул по моей шее, оценивая исчезающие синяки.

– Увидимся позже?

– Может быть.

Ситали резко посмотрела на нас и зашагала прочь. Пробормотав «Прощай», я последовала за ней в комнату отца. Я не могла принять предложение Келума встретиться, потому что, честно говоря, вероятность нашей встречи во многом зависела от отца: чего он хотел, в каком расположении духа находился и направит ли свое недовольство на меня.

Сарик и Киран тоже были в покоях Атона. Отец жил в золотой от пола до потолка комнате, обставленной такой же золотой мебелью. Был ли это настоящий дорогой металл или только краска, я не могла сказать. Серый свет, льющийся в окно, не мог уменьшить ощущения солнца, царящего внутри. Золото сияло. Даже мои солнечные бриллианты, казалось, радостно гудели, как будто увидели друга, с которым давно не встречались. Покои отца с легкостью могли вместить пять моих комнат.