Дальше – дело техники. С помощью Дугласа происходит нейтрализация охраны. Тунгус выжимает Валленродта. Подключение к сети проходит нормально. И все бы хорошо, если бы не ошибка Влада, за которую он продолжал себя клясть.

Он настолько привык к Алисе как к своей веселой, взбалмошной подружке, что не мог воспринимать ее всерьез. И когда она затевает концерт, он ей верит. И делает глупейший шаг – допускает ее к компьютеру!

Теперь уже известно, что в «форте» она выполняла роль некой страховки на случай, если Альберт фон Валленродт решит учудить что-то не то. Она могла заблокировать передачу данных. Или включить механизм самоуничтожения объекта. Не он присматривал за ней, а она за ним…

В ее подсознание была вложена мощная кодировка: в случае угрозы «форту» и банкам данных – самоуничтожение.

Она не успела произнести последней цифры, чтобы рвануть сразу «Пещеру». Секунды не хватило. За какой-то миг Влад понял все… Это как озарение. Сложилась четкая картинка. Стало понятно вдруг все. И импульсивное поведение Алисы. И ее необузданность. И пристрастие к спиртному, которое почти не брало ее. И вечные истерики. Виной тому – кодировка. Блок, всаженный в подсознание, именно так влияет на личность… И кодировка включилась. Если бы Влад не успел…

Ладно, все кончилось более-менее нормально. Перекачано восемьдесят процентов информации. Двадцать – утеряно. Это очень много. Там могли быть знания, способные сломать, изменить баланс сил на планете. Но сделанного не воротишь… А в главное хранилище все равно не успели бы проникнуть. Когда Альберт влез в компьютерную сеть, кто-то, может, на другом конце земли, получил сигнал о проникновении. Если бы в течение нескольких минут не поступило мотивированное подтверждение, все равно была бы объявлена тревога.

Эскулап закончил колдовать с Владом.

– Ты почти в норме, Русич. У тебя потрясающая психологическая устойчивость.

– Киборг жив, – хмыкнул Влад.

– Нет, Влад, ты не киборг. Ты владеешь силой. Скрытой. Просто не умеешь ее толком использовать.

– Может быть.

– Хочешь, научу?

– Зомбировать людей?

– И не только…

– Нет!

– Подумай. Когда-нибудь ты все равно придешь ко мне.

– Вряд ли…

– Придешь. Просто потеряешь годы…

После сеанса релаксации у Влада состоялось свидание с Гермесом.

– Что сказал Эскулап? – спросил главный оперативный координатор, который ждал его в своем просторном кабинете.

– Что я в порядке. И предложил брать у него частные уроки.

– Пока не стоит.

– Интересно, Структура выйдет на нас? Узнают, кто ликвидировал одну из их главных баз?

– Все может быть… Не исключено, что «луддиты» свяжут происшедшее с некой законспирированной организацией, действующей на территории России.

– И чего тогда ждать?

– Или они будут с нами торговаться. Или нанесут ответный удар.

Гермес проглотил немножко коньячка из антикварного наперстка с тонкой изящной эмалью.

– Что будет с добычей? – спросил Влад. Этот вопрос не давал ему покоя.

– С технологической информацией? Для начала ее надо обработать. А это займет не один месяц. И даже не год.

– Дальше?

– А дальше – самое интересное. Мы не можем ее вбросить. Это будет хаос. А может, и война.

– Последствия непредсказуемые.

– Начнем вбрасывать потихоньку… Как говорил твой двойник сумасшедший ученый Купченко, – Гермес улыбнулся. – Началась Эра Водолея. Эра России, Влад. Наше время. И полученная информация – это наше богатство. Наше будущее.

– Я все понимаю.

– Вообще, не ломай голову. Отработали вы блестяще. Это самая значительная акция – по последствиям, – которую провела «Пирамида» за все время своего существования. Тебе есть чем гордиться.

– Особенно проколом с Алисой…

– Ты не машина. Ты мог сделать неправильный шаг. Главное, вовремя исправил… Давай. Отдыхай. Думаю, отдых долго не продлится.

– Спасибо на добром слове.

– Завтра можешь встретиться с семьей, – Гермес по-отечески похлопал Влада по плечу.

– Настя здесь?

– В Питере. Ты теперь коренной петербуржец…

– Петербуржец? Хоть схожу в Эрмитаж…

* * *

Возвращение. Оно проходит всегда примерно одинаково. Ликующие крики Вовки и тут же тысяча вопросов с его стороны. Слезы в глазах жены. И общее ощущение счастья, которое своим крылом коснулось этих троих людей и прикрыло их хоть на миг от бед и невзгод лязгающего железом жестокого мира.

Вся Вселенная сошлась для Влада в этой просторной квартире с высоченными потолками на Васильевском острове в Питере.

За окном валил дождь со снегом. Промозглая холодная осень ненавидела людей. Но ей не было хода в этот уютный уголок…

Первые слова. Первые восклицания… Но вот эмоциональный удар от встречи прошел. Волна безумной радости откатилась, оставив спокойную теплую заводь тихого счастья.

– Вы с Вовкой загорели. Хорошо отдохнули?

– Хорошо! – завопил Вовка. – Я видел трех дельфинов и мурену.

– Насчет мурены врешь, – хмыкнул Влад.

– Нет, правда была. Выбросило на пляж, – подтвердила Настя.

– Э, да вы были в условиях, опасных для жизни.

– Ну. Я обгорела. И не помогли мази. Три курорта сменили… А ты как? Тоже черный, загорелый. Красивый. – Она улыбнулась ласково.

– Теплые края. Фуршеты. Шикарные автомобили. Музыка. Праздник, в общем.

Он усмехнулся. И почувствовал укол раскаяния перед женой. Вспомнилась Алиса. Ее крепкое, грациозное тело. Потом внутри стало как-то пусто. Перед глазами встало каменное, потустороннее лицо Алисы, когда она активизировала систему уничтожения. И удар рукой – он вырубил ее. Хорошо, что в последний миг сдержал силу и не прикончил… Море, пальмы, фуршеты… Смешно… Прав был Эскулап, слишком много эмоций, воспоминаний, терзаний, сомнений отягощают душу. Только даже Эскулап в этом не поможет. Влад в очередной раз подумал, что крутится в совершенно безумном круговороте. Тут душу рвут у людей, как бумагу. Мнут, как воск… И он вынужден мять свою душу. Слишком дорого приходится платить за то, чтобы отрапортовать: «Задание выполнено». Но иного ему не дано…

Он вздохнул. Снять бы с себя эмоции и воспоминания, войдя домой, как офицеры снимают китель. Да не получается…

– Что с тобой, Влад? – Настя протянула ладонь и коснулась его руки.

– Ничего, родная… Если бы ты знала, как я люблю тебя…

Человек спал, откинувшись на красной бархатной спинке замысловатого резного кресла в стиле ампир. Утреннее солнце роняло лучи на его бледное лицо, играло золотом на книжных корешках, забиралось в завитки узора старинной деревянной мебели, пыталось растревожить спокойный сон хозяина кабинета.