Через полчаса, войдя в дом, она набрала в ведро цементного раствора и вышла на крыльцо. Постояла там, задрав голову к небу.

— Ах, вот ты где… — послышался сзади вкрадчивый голос Карела.

Девушка натужно улыбнулась — сердце ее стучало как бешеное.

— Ну, о чем ты хотела со мной поговорить? — Карел оскалился, плотоядно поглядывая на нее.

— Давайте отойдем. — Жанна стыдливо опустила глаза. — Нас могут услышать.

На крыше вовсю валил черный дым. «Наливай!» — послышался сильный мужской бас.

— Я обдумала ваше предложение, — робко начала Жанна. — Я хочу сказать, что была не права…

Карел залюбовался ее смущенным лицом. «Наверное, она еще девушка, — решил он, — поэтому так долго ломалась».

— Ты не пожалеешь, крошка, — улыбнулся он.

Жанна стояла к дому лицом, а Карел — спиной, по-хозяйски уперев руки в бок. Металлические сходни над их головами опасно прогнулись от тяжести идущего по ней человека.

— Придешь ко мне вечером, — сказал Карел, сладко облизывая губы, — адрес…

— А-а-ах! — внезапно откуда-то сверху раздался пронзительный крик.

За долю секунды до этого Жанна прикрыла голову руками и бросилась за кучу песка.

— У-у-у! — раздался рядом с ней страшный звериный вопль.

А с неба лился черный дождь. Черные тяжелые капли падали на землю, на песок, на голову Карела, прожигали во льду замерзших луж черные воронки.

— У-у-у! — Грузная фигура заметалась по двору, не разбирая дороги. Белые руки пытались содрать с лица черную маску и не могли. На душераздирающие крики из дома выбежали люди.

В это время из-за кучи строительного песка поднялась девушка в косынке и незаметно смешалась с толпой, которая обступала извивающееся на земле массивное тело с абсолютно черным, точно у мавра, лицом…

— Ничего, жить будет, — сказали доверенному лицу Калины в местном ожоговом центре. — Ожоги не смертельные, повреждено всего десять процентов поверхности кожи. Хорошо, что одежда защитила, да и смола, пока летела с высоты второго этажа, успела немного остыть. Короче, могло быть хуже… Но с красотой теперь ему лучше распрощаться. Останутся шрамы на лице, волосяной покров головы восстановится лишь частично. Ладно еще, что не женщина, мужику внешность ни к чему…

Едва очнувшись от болевого шока, Карел сразу же потребовал к себе одного из людей своего патрона. Пришел Корик, долговязый, не слишком сообразительный тип с гнилыми зубами.

— Нашли эту сучку? — прошептал больной, слабо шевеля обожженными губами. Речь Карела была неразборчивой, а посетитель к тому же был не из понятливых.

— Какую штучку? — не понял Корик.

Карел затрясся от бешенства:

— Сучку, которая меня подставила!

— Куда поставила?

— Она облила меня, — прошептал Карел.

— Ты чё-то путаешь, Карел, — не понял его дружок. — Слышь, ты лучше помолчи, мы и так уже все знаем. Мужик споткнулся на сходнях, ведь мокро после дождя было, ведро с гудроном опрокинул, а ты внизу стоял. Не повезло тебе! Да ты не волнуйся, мы тому мужику уже кости пересчитали. Больше в городе работы ему не видать.

— Это не он, — прохрипел Карел. — Это она… Она меня специально подставила. Она знала, что это случится… Я видел, она знала…

Корик в уме покрутил пальцем возле виска, но вслух ничего не сказал. Однако на всякий случай доложил шефу о странных речах пострадавшего. Услышав нелепые домыслы своего прораба, Калина досадливо поморщился — делать ему нечего, только разбираться с такой мелочевкой… Его низкий, прикрытый густой челкой лоб недовольно нахмурился.

Калина был довольно молодой парень, отсидевший семь лет за вооруженный грабеж и в тяжелой борьбе завоевавший место на криминальном Олимпе города. У него было жесткое лицо с уродливым шрамом на щеке — следом ножа, полученным в драке на зоне, сутулая фигура, короткие ноги и непропорционально широкие плечи, выдававшие большую физическую силу. По большому счету ему было наплевать на случившееся с Карелом, но раз история всплыла, он обязан был навести шороху, дабы в очередной раз продемонстрировать свою власть и мнимую справедливость.

Выяснилось, что действительно существовала какая-то девчонка, с которой Карел разговаривал перед тем самым происшествием. Причем девчонке хоть бы хны, она не пострадала, а Карел валяется в больнице и физиономия у него при выписке будет не приведи Господь! По слухам, Карел клеился к девице, но та его отшила. Выяснив все это, криминальный авторитет призвал Жанну перед свои ясные очи.

К концу рабочего дня на стройке внезапно появилась забрызганная грязью престарелая «девятка», гремящая мотором. В ней сидели трое парней, точно скалькированных с одного рисунка — жирные затылки, сразу переходящие в шею, оттопыренные уши, бугристые надбровные дуги, холодный немигающий взгляд.

Жанну, как была, в белом платочке на голове и в строительной робе, запачканной краской, пихнули на заднее сиденье машины. Двое орангутангов сжали ее по краям, а третий сел за руль.

Сердце девушки бешено заколотилось. Она смутно догадывалась, куда ее везли, — подруги загодя шепнули ей: мол, приехали приятели Калины. Она решила держаться до последнего, говорить только правду и ничего, кроме правды. Ну почти ничего… Чтобы приободриться, Жанна сунула руку в карман и вытащила патрончик яркой помады. В уме она прокручивала предстоящий разговор. Каким он будет?..

— Просто я видела, как тот человек с ведром споткнулся, и успела отскочить, — невинно глядя в лицо Калине, произнесла Жанна. — А Карел стоял спиной и не видел.

Калина молча смотрел на ясное розовое лицо девушки и ее пухлые губы.

— Ему просто не повезло, — добавила Жанна и, смутившись от пристального взгляда, опустила глаза.

— А почему тогда он лепит, что ты его подставила? — спросил Калина, его взгляд помимо воли скользил вдоль фигуры девушки, раздевая ее.

Глаза Жанны мгновенно набухли слезами.

— Потому что он приставал ко мне, а я ему отказала, — пролепетала она. — Он мстил мне за это. Я уже больше не могла терпеть и… — Она замолчала, сглотнув слюну, — это получилось очень трогательно, почти по-детски.

— Что?.. — Калина заметно напрягся.

— И я согласилась… — По щекам Жанны полились быстрые горячие слезы.

— Ну и дура! — резюмировал Калина. — Да брось ты хлюпать носом, велика беда!

— Если он считает, что это я, — всхлипывая, проговорила Жанна, — он меня со свету сживет! Он меня на дне морском достанет!

— Не достанет! — Калина похлопал девушку по плечу и невольно задержал на нем руку, ощущая, как вздрагивает под его пальцами молодое трепетное тело. — Если что — скажи мне, я разберусь.

Жанна с надеждой подняла на него свои темные, как омут, глаза. Промытые слезами, они блестели, точно мокрая от дождя вишня. Порозовевшие от слез веки придавали ее свежему лицу трогательное невинное выражение.