В общем, остается только выбрать жилье, хоть как-нибудь обустроить его, закупить смеси для внутривенного питания, набрать принадлежностей для скудного грима и по возможности приобрести автомобиль. Потом же надо будет что-нибудь придумать с Евой. Необходимо во чтобы то ни стало сделать так, чтоб она забеременела от меня. Плевать, что у моего ребенка ничего не получится, и он просто растворится среди уродов: главное, что такой целью я обосновываю свое право на историческое существование.

Еву ждать мне пришлось десять дней. Именно столько времени ей понадобилось для того, чтоб избавиться от слежки и наконец-таки суметь прийти к рынку в Шахтах. Она первым делом рассказала мне веселую историю о введение в заблуждение наблюдавших за ней полицаев. Ее способ очень напоминал мой, однако отличия тоже имеются. Слепая в сопровождении Виктории пришла на один из заводов «Будущего за технологиями», там барышни, чтобы слиться с персоналом, переоделись в робы с инициалами фирмы и спустя время, когда рабочий день кончился, вместе с потоком уходящих домой пролетариев покинули предприятие. Конечно, такой метод серьезно уступает моему, если смотреть на данные вещи сквозь призму конспиративности, однако бесполезным его назвать никак нельзя. Впрочем, возможно, Ева и вовсе не избавилась от хвоста, а лишь себя в подобном убедила, но уже ничего не поделаешь — девушка здесь, передо мной, и если она все еще под надзором, то я обязательно скоро об этом узнаю.

Мы, избавившись от третьего лишнего, некоторое время потратили на хождение по рынку, купили пару смесей для моего питания и какие-то безделушки для нее. Оттуда же я повел ее к заброшенному двухэтажному зданию, в котором мне приглянулась одна из квартир. Убежище это было не особо роскошным, однако за неделю моего пребывания в нем оно существенно преобразилось — появились большая кровать, два дубовых шкафа, наполненных в основном одеждой и гримом, и прочая мебель, так же приобретены были посуда со столовыми приборами, которые в принципе лично мне совсем не нужны, и все прочая необходимая для относительно комфортной жизни мелочевка. Тарелки, кружки и остальные кухонные причиндалы я купил специально для Евы — если моя задумка реализуется, то моей возлюбленной предопределено долгосрочное нахождение в этих стенах, и было бы намного лучше, если бы бытовые трудности не отравляли в этот период ее жизнь. Возможно, со всем этим я поспешил: может же она в конце концов отказаться от моего предложения, но буду рассчитывать на лучшее.

В комнате мы не которое время уделили насыщению своего сладострастия, что, конечно же, значительно улучшило мое настроение, затем же последовал небольшой разговор о несерьезных вещах. Когда период милого пустословия кончился, я, терзаемый вполне оправданным любопытством, завел речь о баталиях, которые непременно должны разворачиваться на политическом фронте Объединенных городов.

— Ева, Ларватус уже раскрыл свои карты? Что вообще там у вас происходит сейчас? — задал я вопросы, и тем самым прервал байку моей собеседницы о каком-то глуповатом парнишке, второй день пытающемся навязаться ей в друзья. — Ты такой веселой выглядишь, что я начинаю думать, будто и вовсе никакой шумихи нет. — нежно сказал я, а после усадил полураздетую Еву к себе на колени.

— Любимый мой, шум поднялся, конечно же. Но, кажется, все складывается хорошо. Папа мой такой молодец, скажу тебе! Как ты и предсказывал, судья действительно выдвинул обвинения против отца. Представляешь, он явился прямо на заседание сотрудников Департамента всеобщей справедливости и заявил, что у него есть серьезные основания полагать, что Виктор Марптон замешан в преступной деятельности. В связи с этим главный судья направит в Совет по разбирательству дел членов высшего руководства запрос на проведение проверки по данному вопросу. Разумеется, у него имеются соответствующие полномочия. Анализом деятельности моего отца упомянутая инстанция уже занимается. — после это она замолчала и стала целовать мою шею, что, конечно, хоть и было приятно, но все же не очень своевременно.

— Так, а доводы какие-нибудь Ларватус приводил?

— Нет, он просто упомянул тебя. Мол, полиция располагает твердыми доказательствами твоей виновности в страшных преступлениях. Он не упомянул, что именно ты сделал, но заявил, что ты «достоин обряда очищения». После этого этот ублюдок огласил во всеуслышание, что отец недавно поучаствовал в твоем освобождении из камеры, когда полицейские уже чуть ли не получили твое признание. До чего же мерзок этот тип! Ранее меня он раздражал, теперь же просто от понимая того, что он есть, мой желудок самопроизвольно выворачивается!

— Ну, не горячись ты так, прекрасная моя. — сказал я и чуть покрепче прижал к себе тело девушки. — А что же твой отец? Его не изумили такие обвинения?

— Нет… ну, мне не кажется так. Он очень сдержанный человек, чтобы как-то прилюдно нервничать, да и к любому повороту событий судьба и воспитание его подготовили. Отец заявил, что ничего не знает о личной жизни Ида Буррого, в том числе и о вменяемых ему преступлениях. Отпустить же его он был вынужден по причине «публичности и важности» — мол, для общественности ты представляешь огромную ценность. «Нельзя просто так брать и сажать в тюрьму полезных для государства людей», повторял дома папа свои слова, сказанные им во время нарушенного появлением незваного гостя заседания. Причастность твоя к чему-либо нехорошему тоже будет проверяться, — заверял немного взбудоражившихся сотрудников своего Департамента отец, — и если таковая обнаружится, то «актера необходимо будет передать в руки правосудия».

— А как Ларватус на это отреагировал?

— Да никак, усмехнулся и сказала: «Ну посмотрим», потом ушел со свои мелким помощником. А вообще, мой дорогой, знаешь, что говорят в папином Департаменте и в правительстве? — было понятно, что этот вопрос носит исключительно риторический характер. — Все думают, что Ларватус просто хочет насолить папе. Скоро Временному Комитету № 38, сформированному в рамках Департамента политической компетентности, предстоит выбрать нового главу правительства вместо вконец одряхлевшего от старости и почти совсем выжившего из ума Пина Манкея. Главным претендентом на это место является Виктор Марптон. Ларватус же явно не в лидерах, и таким вот трюком, полагают многие, он хочет одновременно сместить отца и привлечь больше внимания к своей персоне.

Не знаю, началась ли игра в соответствии с теми правилами, что пытался установить Иоанн, или его потуги служат лишь разочарование для него сейчас, но мне почему-то стало несколько легче, как только Ева рассказала обо всем этом. Очень хорошо, что выборы нового вождя наши властелины назначили на то время, когда господин судья надумал потешить свое полное мизантропии нутро. Великолепное все-таки совпадение. Хотя может быть так, что я слишком тороплюсь с выводами — возможно, Ларватус просто наплел мне баек про свое человеконенавистничество, а на самом деле он только и думал о том, как бы при помощи моей преступной натуры пошатнуть лидерские позиции Марптона. Если так, то чего же стоит ждать от него в будущем?

Закончив разговоры о мире политики, мы переключились на наши отношения. Ева с уверенностью говорила, что все скоро кончится и мне удастся выбраться из опалы, я в свою очередь особо не протестовал, но и не соглашался. Все это очень мило и занятно, но к нужному мне развитию реальности никакого отношения не имеет — я жажду заполучить идеального ребенка, и для этого необходимо милое брюшко моей прекрасной возлюбленной. Однако маниакальность моих возвышенных помыслов не станет причиной огорчения для замечательной Евы, потому как нет во мне жестокости начала — все свершится абсолютно естественно, без участия подгоняющего, от того и кажущегося лишним, фактора. Наше чадо, помимо того, что будет полноценным, родится еще и во любви, и пускай у это любви одна половина уродлива…