Пока я думал, как сбежать отсюда куда подальше, Анатолий подошёл ко мне сзади и тихо сказал таким жутким голосом, что у меня чуть волос дыбом не встали:

— Вот, что значит не нервировать главу класса. Он у нас человек хрупкий, с ним надо помягче. А ещё, — он понизил голос ещё сильнее. — Человек на голову больной.

Ну это я уже и без подсказок заметил.

Чудак спрыгнул с постамента и подбежал ко мне знакомым движением — так же, как Миша, когда ему уж очень хочется обняться. Я умело увернулся, заработав обиженный взгляд чудака; он нахмурился и заявил:

— Ты что делаешь? Приветственные объятия с главой — это правило класса.

…мамочки, какие ж у них ещё правила?

— Я бы отказался, — покачал головой я.

Долговязый парень тряхнул своими длинными чёрными волосами, чем-то напоминавшими гнездо, и мрачно сказал:

— Ещё никто не избежал главу.

— Попытайся, дружочек! — девушка подбадривающе взмахнула кулаком с полным энтузиазма лицом.

Уже через час я чувствовал себя выжатым, как лимон. Еще никто не высасывал из меня столько энергии за раз; мне казалось, что я в любой момент мог бы лечь и умереть на месте. Совершенно сумасшедшим главой инженерного класса оказался Василий Павлович Долгоруков. Семейка у них интересная: сначала на его сестру наткнклся, так она оказалась странной истеричной девочкой. А теперь ещё и этот… Как его вообще главой класса сделали, с такими-то замашками.

В общем, всё с правилом «не нервировать главу класса» понятно: я теперь и сам его справедливо боюсь.

Долговязый парень был Яковом Крыловым, и пока он внушал наибольшее доверие среди всей этой шайки. Учитывая то, что с момента, когда я переступил порог класса, он ни сказал ни слова и странно меня сторонился… это о многом говорило.

Последней была леди Лилия Альбицци, юная дочь маркиза. Развелось их, куда ни ткнёшь — сплошные дворяне, а эта то ли иностранка, то ли с иностранными корнями — поди разбери. Императорская академия, чего ж я от неё хотел.

Ну и как я мог забыть Анатолия Распутина, который оказался не просто каким-то баронским сынком, но ещё и товарищем по играм Долгорукова. В общем, знали они друг друга с пелёнок, и я бы даже сказал, были «одной Сатаной». Кажется, скинуть новичка на растерзание своему откровенно ненормальному другу — главное развлечение Распутина. Его лицо в момент, когда меня окатили очередной кучей разноцветных кусочков бумаги, говорило само за себя.

В общем, если бы кто-то предупредил меня, что я попаду в такую разношёрстную шайку идиотов, я бы десять раз подумал, прежде чем вестись на речи Анатолия. Чёрт бы его побрал.

Мне даже ничего толком не показали. Судя по всему, за деятельностью класса должен следить его глава, и Василию было искренне наплевать, буду я делать зарисовки, делать модели или замачиватт вонючие компоненты для создания искусственных ногтей. Такое отношение, да в таком месте…

Об этом лучше даже не думать, пока у меня голова не лопнула.

Еще через несколько часов я выполз из класса инженерии с конфетти в волосах и контейнером с куском торта в руках. Злой, как чёрт, я сердито смехнул зацепившийся за рукав серпантин и смирился с тем, что попал в ад.

Я вышел из здания и быстро направился в сторону главных ворот. Когда я приблизился к ним, заметил чью-то фигуру, прислонившуюся к стоявшгей рядом будке охранника в полусне.

Фигура дёрнулась, чуть не упала и вдруг начала махать руками и кричать:

— Ваня! Думал, не дождусь!

Я и так травмирован этим днём, Морозова мне ещё не хватало.

— Ты что, меня ждал? — нахмурился я. — Неужели совсем нечего делать?

— Но есть столько всего, что хочется рассказать! — воодушевлённо заболтал Миша. — У нас такая разрозненная группа, у-ух… Кажется, я им не особо понравился, но это только первый день. Но с парой человек поговорил, они милые. Несколько дворян видел, представляешь? Одна княжна со мной даже поздоровалась!

Я вздохнул, смиряясь со своей судьбой.

— Поздоровалась, значит…

— Она правда на меня смотрела странно, но это ничего, — махнул рукой Миша. — А потом я вступил в спортивный класс, там все вообще страшные! Никогда не видел таких сильных людей в жизни… Только по телику. А что это у тебя, тортик? Можно мне?

Смутно подозревая, что торт отравлен с лёгкой руки Распутина, я без капли сожалений вручил зефирно-кремового монстра Морозову. Даже если яда в нём нет, что-то мне не хочется повторять свой путь инвалидности с сахарным диабетом.

— Ну и что за спортивный класс? Тяжёлая атлетика? Волейбол? Футбол?

Миша пожал плечами.

— Ну в заявке было написано «общий спортивный класс». Не знаю, что там будет, но мне очень интересно!

Миша продолжил болтать, и я позволил ему делать это, совершенно ни слушая ничего из того, что он произнёс за следующий час, пока мы не разошлись в разные стороны после короткой поездки на поезде.

И наконец-то этот день закончился.

* * *

За следующую неделю я понял несколько вещей.

Во-первых, ни в коем случае нельзя перечить Долгорукову. Не то чтобы он действительно на голову больной, но замашки у него своеобразные, и если ты хочешь спокойно жить в инженерном классе, с этим можно только смириться. Вон, Распутин научился с Василием жить и даже нашёл, как через него реализовывать свои садистские замашки.

Во-вторых, учиться казалось не так тяжело, как я думал. Вообще не тяжело, если быть точным. Когда я упоминал об этом, Нина и Миша смотрели на меня, как на инопланетянина, но никак это не комментировали.

Говоря об этих двоих, они упорно обедали со мной каждый божий день. Я бы хотел сказать, что это я обедаю с ними, но моего мненрия и не то чтобы спрашивали.

Не мешают, и ладно. Нина, вон, хорошенькая и молчит, даже приятно как-то.

В очередной день мы собрались за дальним столом; я сосредоточенно рассматривал студентов в поисках идей для проекта — члены класса вызвались строить андроида для годового проекта, — пока Миша… Делал то, что он обычно делает. Говорил.

С ним всё вообще странно — с того момента, как началась учёба, с близнецами Морозовыми не было никаких проблем. Всё затизло настолько, что это даже пугало; день за днём во мне копилось чувство напряжения и подготовки к чему-то неизвестному, в то время как Миша явно был в порядке.

— Мне предложили общежитие, — вдруг сказал Миша. — Так странно. Кажется, куратор о некоторых сиуждентах очень беспокоится. Говорит, безопасность хорошая, условия тоже… Если бы не мелкие, я бы даже подумал об этом. Главноес говорят, кормят отлично!'

— С чего это они? — нахмурился я. — Заманивают тебя.

Миша за секунду смёл еду со своей тарелки и довольно сказал:

— Не знаю, но не только мне. Ещё говор ли что-то про моих младших, типа, если я что-то там оформлю… На самом деле я ничего не понял.

— Тц, пустая голова, — закатил глаза я. — По крайней мере, никто не сможет тебя ни к чему склонить, когда у тебя в одно ухо влетает, а из другого вылетает…

— Хорошо быть таким… — прошептала Нина, сжимая в руках кружку чая. — Очень освежающе.

Я только пожал плечами. Иногда Нина довольно странно говорила о людях; такой уж она человек.

— Ну, странно переезжать общежитие, когда живёшь не так уж далеко, — пробубнил я, когда позади раздалось громкое:

— Ты!

Какой-то знакомый голос…

— Ух ты, это же княжна из моей группы… — вылупил глаза Миша. — А откуда ты её знаешь, Вань?

— Я? — указав на себя, я переспросил: — Полный зал людей, а звали меня?

— Кого ещё, тебя! — прокричали сзади; раздалось стремительно приближающееся цоканье каблуков. — Смеешь меня игнорировать⁈

Я обернулся. София Павловна собственной персоной, та самая девушка, которая донимала меня по поводу пса-мутанта. Мне-то казалось, в тот раз я от неё отделался, но гневных выкриков в свой адрес я от неё не ожидал.

С собранными огненно-рыжими волосами и пышной грудью, обтянутой почему-то чуть более прозрачной, чем принято по форме, рубашкой, Долгорукова была страшно хороша, но всё омрачалось таким яростным выражением лица, что было понятно: доведёт до ручки минут за пять. Всё же, что-то от старшего брата у неё есть — например, совершенно невыносимый характер.

София опасно приблизилась, чуть не цапнула меня своими длинными касными ногтями и рявкнула:

— Так это ты, обманщик! Знал, что я сюда поступаю, и за мной увязался⁈

…ах, а интеллект ей по наследству не передался. Павел Долгоруков, вроде как, человек умный, сын его, возглавивший класс