– Ты, кстати, вурдалаков видела?

– Про собачек интересуешься? В живую не видела, но читала, конечно. Таких, которые людьми оборачиваются, со времён «Слова о Полку Игореве» не описывали. Вполне возможно, что Всеслав-князь последний был. А прочая кровососущая погань, вовкуны и волколаки, мелькают то тут, то там, леших пугают.

– Так значит, Пушок со Снежком…

Ну вот! Опять Лент совершенно забыл про Любочку! А у неё, бедняжки, вся кровь от лица отлила. Шоковая терапия в действии.

– Простите, милая моя, мы не хотели вас пугать. Пушок со Снежком – не совсем вурдалаки. А вот охотники, их оседлавшие, вполне возможно, вампиры-оборотни и есть. То есть были, в прошлой жизни. Живым собакам в вампиров не переродиться, новых клыков не отрастить, не бойтесь, но по сути – да, эти «лайки на стероидах» на сегодня не самые лучшие друзья человека.

– А «Слово» какого века? – вмешалась Алевтина. Тема разговора ничуть не отвлекла её от смены блюд – она как раз поднялась из-за стола и принимала у гостей опустевшие тарелки. – Кабы не двенадцатого? Ну-ну, был у Верочки и помоложе поклонник.

– Что, вурдалак?!

– Вурдалак – не вурдалак, но оборотень. Светлый. Увлечён был сильно, стихи ей читал, а она ему: «Удивите меня, а не усыпляйте!» и ручкой так... – Алевтину эти воспоминания явно забавляли, она даже заулыбалась загадочно. – За мной ходил, уговаривал: заколдуй, мол, ты же ведьма. Дурачок, будто я могу. А потом сам научился. Знаки всякие рисовал, свечи жёг, и научился.

Тарелки были убраны, Алевтина удалилась на кухню, а Савила с Лентом так и сидели, недоумённо заглядывая друг другу в раскрытые рты. Это что за невидаль, оборотень-самоучка? Одна Любочка отнеслась к истории, как к сказке о любви: «Ах, расскажите же скорее, Алевтина, что было дальше! Вера Васильевна оценила?» и убежала на кухню за рассказчицей.

Ну, мама!

Ну, светлые!

Савила встала и молча вышла в коридор. Знакомо щёлкнул двойной выключатель – Лент понял, что она в архиве. За ней не пошёл: он не станет ей мешать, пускай ищет – никто не сможет найти нужную информацию быстрее Савилы. Кстати, нужно бы начинать паковать всю эту кучу малу, он попросит Любочку… завтра, а сейчас самое время сосредоточиться на яблочном пироге с хрустящей корочкой. Ммм…

На какое-то время десерт заставил его замолчать, правда, барышни так громко шушукались о плётках и поводках для ручных оборотней, что растревоженная фантазия Лента, да и память о маменьке, призвали его к скорейшей смене темы: – Алевтина, ты бы лучше познакомила Любовь Артемьевну с этикетом зелёного клана!

– Успеется, Лентушка, такую науку лучше постигать медленно и на примерах.

– Некогда медленно, Алевтина, извини. Когда ещё клановый сбор, а тут юбилей, я не могу не использовать такую возможность. Любочку нужно представить.

Этой идеей Лент проникся после разговора с Ольхой. Такое могущество лучше сразу брать под контроль – это понятно – правда, явление в дверях удивлённой Савилы подсказало ему, что неплохо было бы сначала посоветоваться. М-да, нужно отвыкать от трона… но, в конце концов, это его юбилей, кого хочет, того и позовёт! Можно?

– Можно, – сказала Савила, всё же она прекрасно его знала. Он будет по ней скучать. – Идея неплохая. А пока глянь, на что я наткнулась. Не про оборотней, но Алевтине время сэкономим. Читай!

На стол перед Лентом шлёпнулся старый журнал «Альманахъ» с порыжевшими от времени черно-белыми гравюрами. Парадокс. Руны спасают всю эту макулатуру от естественно тлена, но не защищают от пыли.

– Что это? – с первого же разворота на Лента уставился волк. Не оборотень, а картина Васнецова. Довольно неплохая репродукция, кстати, если принять во внимание невысокое качество бумаги и типографской краски.

– Переворачивай, переворачивай! Раздел объявлений смотри.

­Страницы странно заламывались и одновременно ласкали пальцы ощущением бархата – наворожила кормилица.

– «Ходящiй надъ безднами, призываетъ изъ далей ту, что дердзнётъ с нимъ рука об руку…»

– Брось знакомства, дальше смотри!

– М… Почему же? Здесь интересно: «…пройти и познать всё».

– Лент!

– Гляди-ка! А вот и «Невесты»! О… Теперь я вижу о чём ты.

Видел не только Лент, за его спиной к тому времени выстроились все его дамы, хихикая и подтрунивая друг над другом. Даже не хотелось перебивать. Но и они споткнулись глазами о тот же знак под объявлением из разряда «Услуги».

– «Консультации рунолога. Помогу. Обучу. Перенесу к любимому.»

– Что скажешь, Алевтина?

– Руны те же.

– А «перенесу»?

­­– Это же объявление для модной рубрики, Лентушка… Разве можно воспринимать такое дословно? Когда люди ждут чуда, и не такие глупости говоришь, разве трудно? Только это всё слова. Какое там «перенесу»!

– Откуда пессимизм, зелёная? Давно ли на мётлах и в ступах летали?

Алевтина потянулась и обняла Лента сзади за плечи, в глазах засветилась бесконечно терпеливая любовь: – Дурачок ты мой.

Развернулась и отравилась на кухню по своим хозяйским делам, добавляя на ходу: «Руна левитации нужна, а здесь её нет. Как нет и адреса с почтовым отделением.»

– Это романтики в тебе нет, Алечка, – вздохнула ей вслед Савила. – А адрес не нужен. По-моему, это аркан. Похоже, нашего Лента приглашают в гости.

Арканы, как думал Лент, существовали для притяжение через Черту. Но в теории, в самой теоретической теории, преодоление времени и расстояний тоже допускалось. Правда, того, кто мог сплести такую петлю на этом свете эта самая теория не обуславливала. Значит, проконсультировать некому.

А как насчёт упорядоченной нечисти?

Со времени последнего разговора за ужином, Любочку Лент не видел – она сдавала помещение, шло туго. За эту неделю они с Алевтиной перерыли весь архив, но нужного сочетания рун так и не встретили. Заодно, правда, немного разобрали и даже разложили записи по группам, большое дело сделали – Любочке будет намного легче описывать содержимое коробок. Поскорее бы приступала! Алевтине Лент не жаловался, но он безумно устал от монотонной работы – начавшись как увлекательный поиск, та быстро превратилась в нудное глотание пыли. Лент беспощадно чихал, вплоть до опасений, не приведёт ли это упражнение в заговоро-устойчивой аллергии.

Сегодняшний вторник от прочих дней недели ничем не отличался. С самого утра Лент усиленно шмыгал носом, несмотря на наведённое Алевтиной заклинание свежего ветра. Ветерок развлекал, конечно, шаля и переворачивая страницы тетрадей, но от аллергии не спасал, напротив, загонял пыль ещё и в глаза, заставляя страдать и их.

Любочка позвонила к полудню и отчиталась, что с делами конторы покончено навсегда и насовсем, и о «Версии» никто из них больше не услышит – даже вывеску уже вывезли на свалку. Эта дверь закрыта. Грусти это, пожалуй, не стоило. Когда жизнь закрывает одну дверь, она обычно открывает другую, и в их случае не самую узкую и кривую.