– Из тупика, – следователь вздохнул. Потом пояснил, видя Лизино недоумение: – Их пытались продать через посредника. Естественно, нелегальным путем. Но такие вещи даже нелегально покупаются только в присутствии эксперта, удостоверяющего их подлинность. Поэтому, когда выяснилось, что это всего лишь фальшивка, да еще и не из чистого золота, то посреднику здорово досталось от потенциальных покупателей, оказавшихся вспыльчивыми людьми. Так, через приемный покой больницы, он в итоге и попал в поле нашего зрения вместе со своим товаром. А настоящим хозяином сережек является, по его словам, какой-то инвалид – по крайней мере, ходит он с тросточкой. Его лица посредник описать не смог, только бороду, не исключено, что накладную, а не настоящую. Так что получается в самом деле тупик… Но, Лиза, мы с вами что-то отвлеклись на посторонние темы! Серьги у вас где?

– В банке, в ячейке, как вы мне и советовали.

– Я договорился насчет машины и сопровождения. Сейчас они подъедут.

– Хорошо. Тогда мне надо предупредить того товарища, который меня сюда привез, чтобы ехал за нами. Потом, возле банка, он меня подберет.

Серьги Лиза отдала без всякого сожаления, в отличие от коробочки, где была сделана надпись рукой дорогого ей человека, который никогда уже не вернется в этот мир.

– Только чтобы подкладка осталась цела! Вместе со всеми буквами! – раза три предупредила она сотрудников полиции.

Потом, по их лицам без труда угадав, что уже изрядно им надоела, высказывая одну и ту же просьбу, попрощалась с ними возле машины и направилась к той, в которой ее терпеливо ждал Смоляков. Он, как всегда, вышел Лизе навстречу, открыв ей дверцу.

– Ну надо же, какое у тебя воспитание временами проскальзывает! – решила она восхититься на этот раз.

– Да никакого, Лиз, – просто ответил он, усаживаясь за руль. – Я обычный работяга, без всяких там орнаментов и загогулин, и до Славки мне далеко. А если ты про дверь… Так это не воспитание, это само собой разумеется: если человек тебе не безразличен, то ты проявляешь заботу о нем.

– Ну спасибо, – фыркнула Лиза, снова испытывая неосознанное раздражение против него. – Ладно, поехали! Проскочим через продуктовый, раз уж взялись сегодня путешествовать. А по пути заодно расскажу тебе, как обстоят дела с сережками.

Отовариваться где-то далеко от дома ни Лиза, ни Смоляков не видели смысла. Поэтому припарковались в своем микрорайоне, на площадке перед супермаркетом. И какое-то время еще просидели в машине, не торопясь выходить: Лиза досказывала все, что не успела рассказать по пути.

Смоляков слушал внимательно, вклинившись в Лизино повествование лишь парой вопросов, про посредника и про нанявшего его инвалида с тросточкой и с бородой.

Лиза хотела, в свою очередь, спросить у него, почему именно его заинтересовали две эти личности? Но потом спохватилась, что Ярослав уже вот-вот должен прийти с работы домой, а у них дома ни крошки хлеба – последнюю краюху они со Смоляковым сжевали еще в обед, перед поездкой в Следственный комитет.

Подстегиваемая этой мыслью и подавая Борьке пример, она резво выскочила на тротуар. Подождала, пока он возьмет с собой сумку и закроет машину. И лишь после этого, не столько краем глаза, сколько полученным на расстоянии, противным таким и холодным импульсом, оказалась поставлена в известность о том, что в поле ее зрения снова появился тип, которого она, единственного, терпеть не может даже больше, чем Смолякова.

Не торопясь разворачиваться в его сторону и показывать ему, что она его уже заметила, Лиза, наоборот, отвернулась к Борькиной машине. Без всяких церемоний отогнула на ней боковое зеркальце, детально разглядывая то, что творится теперь у нее за спиной.

Так и есть, он! Когда-то она вся трепетала при виде этого человека, теперь он способен был при встрече испортить ей настроение на весь оставшийся день. Но еще с тех, первых времен так врезался ей, образно говоря, в сердечную память, что она узнавала его на раз, даже в толпе, даже издали.

Никита! Ее бывший жених, ее несостоявшийся муж. В компании с несколькими друзьями – значит, не упустит случая снова как-нибудь подколоть Лизу, потому что при зрителях становился особенно разговорчив. И вон, весь уже встрепенулся, заметив ее! Сейчас снова с фальшивым сочувствием начнет ее расспрашивать о личной жизни? Да фиг тебе!!!

– Смоляков, ну-ка быстренько мне подыграл! – скомандовала Лиза, словно бы в порыве чувств кидаясь этому пирату на шею.

Дважды повторять не пришлось. Он тут же подхватил ее за талию. И, пользуясь случаем, мерзавец, поцеловал. Да еще и шепнул на ушко:

– Так, Лизок, я с радостью согласен подыгрывать тебе всю свою жизнь!

Лиза мужественно все это вытерпела, хотя единственным и горячим ее желанием сейчас было вырваться. Но на что только не пойдешь ради бывшего возлюбленного! Особенно если в отражении машины можешь наблюдать, как вытягивается его физиономия и как его приятели, тоже узнавшие Лизу, подпихивают его в бок, высказывая какие-то свои комментарии к увиденной картине. Да ради этого кадра, с которого Лиза с радостью согласилась бы написать картину, можно было хоть всем телом прижаться к ненавистному Борьке! Оставалась лишь одна опасность: переиграть. Так что Лиза все-таки выскользнула из смоляковских объятий, «заметила» Никитушку с товарищами и вежливо поздоровалась. А потом подхватила Борьку под руку и устремилась к дверям магазина, жалея сейчас лишь о том, что у нее при себе нет зеркала заднего вида, а магазинные двери все время в движении, так что в их отражении много не разглядишь.

– Лизок, так ты ради того кучерявого, что ли, спектакль устраивала? – с удивлением уточнил Смоляков. – А я уж было подумал, что из-за Славки…

– Что?! – Лиза резко остановилась посреди лестницы.

И, как по заказу, сразу наткнулась глазами на Ярослава, замершего чуть выше. Судя по полным пакетам, он уже вышел из того магазина, в который Лиза собиралась зайти. Но раз Смоляков успел его заметить еще во время «спектакля», значит, вышел он не сейчас. И все это время стоял, наблюдая за сценой с галерки.

При этом открытии что-то словно оборвалось у Лизы внутри, и на душе сразу стало так паршиво, что забылось все ее недавнее торжество.

Остался лишь один вопрос: как Ярослав теперь это все истолкует? Но он, отмерев, уже шел к ней и к Борьке:

– Привет! Вы что, за хлебом собрались? Я уже все купил, и хлеб, и сыр с булочками. Как раз хотел вам звонить, чтобы не набрали лишнего.

– Ну раз так, то поехали домой, – позвал Смоляков, пока Лиза все еще пыталась прийти в себя. – Есть большой голод и свежие новости.

Развернувшись, они пошли обратно к машине.

Уже оказавшись в салоне, Лиза украдкой оглядела площадь, но Никитушку на ней не нашла. Сумел проскользнуть в маркет мимо нее незамеченным? Или вообще туда не пошел, потеряв интерес к покупкам? Но в любом случае при следующей встрече, если таковая случится, уже придержит свой ядовитый язык. Или, по крайней мере, выслушает ответ, достойный всех его выпадов, про то, что он и в подметки не годится нынешнему Лизиному «возлюбленному». Так что все-таки игра стоила свеч. А что до Ярослава…