смотрит в сторону. — Только я знаешь когда в последний раз что-то сочинял? Лет в девятнадцать. А потом бизнес. Он учит применять свой талант по-другому. В рекламных, например, слоганах. У меня с тех пор как будто ушло творческое начало, осталось профессиональное. Не тот уровень…

Он улыбается, но я вижу в глазах Даниила боль. Тогда я беру его за обе руки.

— А я… смогу стать твоим вдохновением?

Он поднимает голову. Мне кажется, я тоже сейчас вымучиваю улыбку. Наверное, я для него всего лишь, как и для Романа, способ отвлечься от насущных проблем…

Даниил долго смотрит на меня. Потом выпускает мои пальцы и берется за ручку.

Несколько минут я смотрю на то, как он сосредоточенно что-то черкает на салфетке.

Одна под другой возникают чернильные строчки. Я замираю. Это куда более невероятно чем полет в Японию — быть свидетельницей рождения новой песни.

Несколько минут мы пребываем в молчании. Мне кажется, вокруг нас замирает весь аэропорт. Есть только он, я и листок бумаги.

Когда я представляла себе идеальные отношения, то мечтала, чтобы он просто держал меня за руку и называл любимой. Все это поначалу делал мой бывший.

Я совершенно не представляла себя подлинного ощущения близости. Вот оно — понимаю я, когда Даниил протягивает мне листок.

— Для тебя, — улыбается он, откидываясь на спинку стула.

Даниил складывает руки на груди и сдувает со лба челку. Я аккуратно подвигаю к себе салфетку и прежде чем прочитать, бросаю робкий взгляд на мужа. Мне кажется, у него залегла нервная складка между бровей.

Я погружаюсь в чтение.

— Это прекрасно!

Слышу как он усмехается.

— Алин, мелочи.

— У тебя талант!

Он написал стихотворение о поездке в Японию. Оно от лица молодой девушки, отаку, которая едет знакомиться с автором манги, в которого влюбилась по переписке. Она даже не знает, реально ли существует этот человек. Просто верит в него и бросает все, чтобы отправиться в мир японских комиксов.

— Это очень круто!

— Алин, — он смеется и делает попытку забрать у меня салфетку, — я просто пошутил.

— М-м-м… — я вскакиваю, не давая Даниилу дотронуться ни до себя, ни до бумаги. — Ты выпустил своих демонов наружу!

— Прости, что? — сейчас и муж встает из-за стола.

— Зря ты так долго это в себе давил.

Я фотографирую стихотворение на камеру сотового и как можно незаметней отправляю снимок в мессенджере Роману с припиской: «Ты мог бы написать музыку?». Верховский композитор и он хотел отвлечься. Если сработает, будет замечательно.

Потом я возвращаю салфетку Даниилу.

— Все. Можешь съесть.

Он хмурится и прячет бумагу в карман.

— Что ты сделала?

— Сохранила на память. Дань, это подарок больше которого мне не нужно. Еще никто для меня не писал песен.

Он улыбается. В это время как раз объявляют наш рейс.

На несколько часов мне придется пропасть из сети. Я даже не успеваю проверить, прочитал ли сообщение Верховский.

Нас ждет долгий перелет. На сей раз я выключаюсь, едва самолет отрывается от взлетно-посадочной полосы.

Мне снится, что я стою на сцене, а вокруг скачут покемоны. Я в каком-то безумном японском мультике.

Когда я просыпаюсь, выясняется, что голос который меня преследовал в дреме, принадлежит капитану воздушного судна. По-английски он объявляет о том, что мы садимся над Токио.

Я оборачиваюсь к иллюминатору и вижу, как блестит за окнами океан, изрыгающий яркое малиновое солнце. Мне кажется это очень символичным. Как будто я созерцаю рассвет новой жизни.

Из-за того, что по моему внутреннему московскому времени ближе к полуночи, а в Токио только ранее утро, по выходу из самолета все кажется мне дополнительно нереальным. Черные головы японцев, иероглифы, незнакомая речь. Я как будто попала на другую планету или в другое измерение.

Даниил в отличие от меня не теряет голову, но он муж, в принципе, куда чаще меня летал. Он довольно легко ориентируется в аэропорту. Включает наши мобильные, находит нужную стойку с таможенниками, даже переписывается с Инной.

Пока мы стоим в очереди на паспортный контроль, я наконец проверяю свой телефон.

Там несколько сообщений от Романа. Это фото. Мобильник невыносимо долго грузит их.

И я прямо подпрыгиваю от нетерпения, потому что единственная строчка текста от Верховского гласит, что он работал весь день.

Мы успеваем миновать таможню и забрать чемоданы, пока вай-фай глючит на японском.

И вот наконец я открываю снимки. Мы уже минуем зеленый коридор. Я чувствую как сердце бьется у меня под горлом, потому что в сообщениях, как я и подумала, были ноты. Я лишь примерно могу представить себе мелодию, поэтому протягиваю телефон мужу.

— Дань, это тебе!

Он застывает, глядя в экран, задерживая собой людской поток. Даниил плечистый и он стоит прямо на выходе из зеленого коридора, в то время как я прошла в зал и уволокла свой чемодан к стене. Отовсюду звучат гневные возгласы. Мне не нужен переводчик, чтобы понять, что это международные ругательства.

В иное время я сгорела бы от стыда, но сейчас я просто улыбаюсь, глядя на Даниила. У меня такое чувство, будто он что-то важное для себя нашел. Плевать на окружающих.

— Как?! — муж оборачивается ко мне. — Как ты уговорила Верхоского?! Он же лет пять уже не сочинял! Забил на это!

— Х-а-а-ай!

В этот миг я поднимаю голову и вижу Инну и Сайто в двух шагах от нас.

Меня накрывает дежавю. Именно этот звук я тысячу раз слышала в аниме.

Глава 28

Вскоре мы добираемся до города.

Шквал новых впечатлений оглушает. Я смотрю на незнакомые пейзажи, слушаю совершенно необычную речь, вдыхаю запахи. Я как будто теряюсь в непривычной для себя жизни и забываю все, что было до.

Я даже не помню почти про песню, когда мы прямо с чемоданами оседаем в небольшом кафе. Вокруг течет такая странная азиатская жизнь, что я чувствую себя ребенком, попавшим в сказочное королевство, как в «Унесенных призраками». Чуть жутко, но очень красиво и интересно.

Инна, не замолкая, рассказывает мне про местные особенности. Сайто кое-что добавляет время от времени. Мы говорим на английском. Японец знает этот язык.

— Мы уже женаты, — Инна демонстрирует мне кольцо.

Оно почему-то на левой руке.

— В смысле?

Сайто смеется.

— Это частая практика в Японии! Свадьба стоит целое состояние. Поэтому многие японцы поначалу просто расписываются. А на праздник приходится копить больше полугода и мы накопили.

— Ого! — я перевожу взгляд на Даниила.

Но муж как будто витает в облаках.

Наконец,