— Али-чан, — Ичиро смотрит мне в глаза, — ты самая красивая иностранка…

Он явно ищет слова.

— Я думал, как еще раз на тебя посмотреть… — тут он все-таки касается моей щеки, и я с размаха отвешиваю японцу пощечину.

— Мерзавец!

И тут нас разделяет огромная тень. Я замечаю Даниила, который на голову выше большинства местных и шире в плечах — тоже. Муж толкает Ичиро в воду локтем. Следом слышится еще один оглушительный всплеск.

Даниил что-то кинул Ичиро вдогонку.

— И проектор свой забери, — цедит сквозь зубы муж. — Клип — дерьмо, хуже которого я еще не видал.

Он сказал это по-русски. Еще в «Штирлице», кажется, упоминалось, что в самые напряженные моменты вспоминается язык своей родины.

Значит, японцы все-таки смонтировали видео.

Из ресторана несутся вопли. Я понимаю, что муж только что выдрал вмонтированное там оборудование с корнем. А сейчас он утопил его в прудике с золотыми карпами.

Я напряженно смотрю в воду. Только бы Ичиро всплыл!

Наконец черная голова появляется над водой.

Я немного рада, но куда больше горда. Муж уделал японцев — я могу понять эту мысль по тону их голосов. Теперь он уже не глупый гайдзин, а хотя бы для разнообразия жуткий.

— Дань, пошли!

Хватаю мужа за руку и тащу прочь потому, что мне понятно, что будет дальше: кто-нибудь сообразит вызвать полицию.

А я ужасно не хочу терять Даниила здесь, в таком манящем и одновременно враждебном Токио.

Он следует как зачарованный, потому что уже слегка нетрезв.

Нас окружают темные улицы, опутанные сетью проводов. Мы просто идем. Подальше от этого всего.

— Алин, — наконец раздается позади. — Я забыл там бумажник…

Я оборачиваюсь к мужу. Он выглядит смущенным и растерянным.

— Кажется я опять… наломал дров.

Мы встаем друг напротив друга. Я замираю, глядя в глаза Даниила. Такие красивые. Ведь далеко не самое главное, сколько у него денег, известны ли вы и что о вас думает пресса. Все это мелочи, если между вами нет ничего настоящего.

— Не испугалась? — муж касается моей щеки.

Я отрицательно качаю головой.

— Я просто когда увидел, что этот гад за тобой рванул… Кровавая пелена перед глазами. Вырвал проектор и… Я вот как был панком, походу, с тех пор не изменился. И это не последний раз, когда тебе придется со мной нянчиться.

Мне кажется теперь я точно знаю, что люблю его.

— Ты любишь меня? — произношу я холодными губами.

— А ты? — раздается в холодеющем воздухе.

Глава 31

Я моргаю. Что-то мешает мне заговорить.

Даниил опускает голову.

— Я устал, Алин, — выдыхает муж, — я очень стараюсь, но все равно чувствую, что я для тебя чужой.

Прикусываю губы. Это потому, что я продолжаю молчать. Если я опять обожгусь, разочарование меня сломает.

— Алин, — муж прислоняется спиной к опутанному проводами фонарному столбу. — Я когда попал в аварию, думал, умру. Это странно прозвучит, но я попросил оставить меня в живых. Шанс последний попросил.

Мы с Даниилом встречаемся взглядами.

— Я бизнес вел не очень честно, — его глаза блестят. — Практически наследник олигарха. Если б я не брыкался, забодали бы меня. Я думал, что Аня, ее измены, мои болезни ну это знаешь…

Он усмехается.

— Карма. Я пообещал, что откажусь от денег и вернусь к призванию. Ты дала мне этот шанс.

Даниил отрывается от столба.

— Мне показалось, я стану нормальным человеком с тобой. Но ты права, невозможно, наверное, притвориться, что никогда и не было дерьма. Чудес не бывает.

Даниил шагает вверх по улице. Я молча плетусь за ним, потому что не нахожу в себе сил озвучить главное: «Ты делал все правильно. Ты открыл мне целый мир и я к тебе очень привыкла».

— Аня тебе все рассказала? — говорит Даниил, когда мы возвращаемся в квартиру.

Я заблокировала ее аккаунт еще с тех пор, как получила в ответ на мое сообщение кучу оскорблений.

— Рассказала что?

Даниил вместо ответа заворачивается с головой в одеяло и засыпает.

Так что она должна была мне рассказать?

Полночи я провожу без сна, пытаясь что-то выяснить в интернете. Но все именно так, как муж и сказал: Даниил после смерти своего покровителя отбивался несколько лет от тех, кто хотел оттяпать куш от его состояния. Он вел себя жестко, агрессивно, но в рамках закона.

Так что он скрыл? Почему теперь ищет шанса искупить вину?

За завтраком муж непривычно мрачен.

— Если хочешь уйти, уходи сейчас, — наконец выдает он. — Пока я еще не до конца привязался.

Мне очень больно от этих слов. А еще больше от того, что я не понимаю, что ответить ему.

Так кто он? Негодяй, желающий исправиться, или просто однажды оступившийся хороший человек? Я постоянно ошибаюсь в людях и очень боюсь наступить на знакомые грабли.

— Я понимаю, что нужно нормальной девушке… — продолжает муж.

Тут раздается звонок от Инны.

Я хватаюсь за телефон, потому что рада прервать эту странную беседу. Мне прямо сейчас нужна пауза. Я хочу подумать, а не прямо сейчас давать ответ.

— Наконец-то у нас обоих неделя отпуска! — радует меня подруга. — Смогу уделить тебе время!

Я вылетаю из комнаты, прикладывая трубку к уху. Инна уже не раз выручала меня.

— Мы с Даниилом поссорились!

Я выкладываю ей все, что случилось.

— Да-а, — тянет она. — Почему ты раньше не попросила помощи?

Я не могу ответить на этот вопрос. В самом деле, почему?

— Алин, — говорит подруга, — у тебя есть одна проблема: ты почему-то не избегаешь людей, которые желают тебе добра и вечно доверяешься каким-то уродам. Я поговорю с Сайто. Подумаем, что можно сделать.

Вскоре Инна перезванивает.

— Решено! — я ужасно рада слышать голос подруги. — Выберемся на источники.

— Как это поможет? — упавшим голосом уточняю я.

— Сайто сказал так это нельзя оставить. Ему неловко, что у вас останется такое впечатление о стране. Вы увидели худшее, что тут есть.

В четыре мы с Даниилом добираемся до друзей. Я просто говорю ему, что нам нужно на источники и муж не противоречит. Он выглядит угрюмым и мрачным, я понимаю, что японцы доконали его. Я не знаю, что сделать, ведь Даниил пошел на все это во-многом для меня.

Друзья уже грузят машину вещами. Сайто со вздохом рассматривает моего мужа, а потом указывает на заднее сидение, и мы все понимаем, что места там ему будет маловато.

Первая часть поездки проходит в молчании.

Я думаю о том, что будет, если мы