– Что за глупость? – недоумевала Валя. – В чем может быть виновен грудной младенец? В том, что появился на свет?

– Сразу видно, что ты мало читала, – с незлой иронией заметила Кира. – У Брэдбери есть рассказ, называется «Маленький убийца». Там примерно про это самое.

Вале, однако, наплевать было на Брэдбери. Ее простое наивное естество, привыкшее не особенно углубляться в сущность вещей, не могло смириться с несправедливостью, неправильностью такого поведения. От этого ее напряжение росло с каждым днем.

Дошло до смешного: она стала бояться Вадима и сама не понимала причины этого непонятного страха. Минут за двадцать до того, как он должен был появиться в детской, у Вали холодели руки, пересыхало во рту, начинала кружиться голова.

Сам Вадим, кажется, абсолютно не замечал, что своей суровостью и холодностью доводит молоденькую кормилицу до такого плачевного состояния. Он по-прежнему удостаивал Валю лишь секундного взгляда и двух-трех слов, поглощенный какими-то своими мыслями и переживаниями.

…Так прошел месяц. Антошка заметно вырос, начал улыбаться, внимательно следил за игрушками, которые Валя и Кира подвешивали ему в кроватку. Во время купаний он уже не плакал, как это бывало в первые дни, а смеялся и звонко шлепал ладошкой по воде, забрызгивая все кругом.

Валя обожала его без памяти. Однако постепенно вынужденное, хотя и приятное затворничество начало ей надоедать. Она почти никуда не выходила из детской, все дни напролет проводя в обществе одной лишь Киры, так как все остальные в доме были по горло загружены своими делами. Это не могло не утомлять.

Вале неудержимо захотелось хоть какого-то разнообразия и свежих впечатлений. Однажды, когда Кира уехала по делам, а Антошка сладко и крепко спал, она решилась и, покинув свою комнату, отправилась на экскурсию по дому.

Было немножко тревожно, но интересно и увлекательно. Валя осмотрела весь второй этаж. Большинство комнат оказались не заперты, и она беспрепятственно заходила в них, с любопытством оглядывая красивую мебель, ковры, картины на стенах, симпатичные безделушки, в художественном беспорядке расставленные на тумбочках и комодах. Все помещения, судя по интерьеру, играли роль спален для гостей и отличались друг от друга лишь тщательно продуманным дизайном и цветовой гаммой. Побродив по ним в течение часа, Валя получила массу удовольствия и, никем не обнаруженная, вернулась в детскую.

С этого дня путешествия по коттеджу вошли у нее в привычку. Постепенно она обшарила в доме каждый уголок, кроме кабинета Вадима и еще нескольких комнат, которые неизменно запирались на ключ. От скуки и вынужденного безделья Валя даже игру придумала: воображала себя хозяйкой роскошного особняка, законной женой Тенгиза, представляла, как они живут здесь вместе, спят в шикарных постелях, отдают распоряжения слугам. Возможно, эта ребяческая глупая забава была продиктована тем, что когда-то в детстве она недоиграла – не успела, как старший ребенок, которого родители вынужденно загрузили кучей взрослых проблем.

Так или иначе, Валя получала от своих фантазий невероятный кайф, она подолгу вертелась перед зеркалами в какой-нибудь из спален, принимала царственные позы и командовала властным голосом, подражая Кире:

– Наташа, почему на батареях пыль?

– Нюта, сбегай вниз, проверь, закрыто ли окно в зале!

Сама Кира ничего не знала о занятиях юной подруги, а если бы узнала, то наверняка от души посмеялась бы, глядя на выражение надменности и превосходства на простеньком и наивном личике. Впрочем, ничего запретного или дурного в том, что делала Валя, не было. До поры до времени.

Как-то во время очередной прогулки она заметила, что одна из дверей первого этажа, обычно всегда запертая, чуть приоткрыта. Очевидно, горничная только что убирала в комнате – в конце коридора стоял моющий пылесос.

Валя с минуту поколебалась, но любопытство оказалось сильнее страха быть застигнутой врасплох. Воровато оглянувшись и не обнаружив никого вокруг, она, точно мышь, прошмыгнула внутрь, плотно прикрыла за собой дверь и остановилась, изумленная и пораженная. Перед ней была все та же спальня, но, в отличие от прочих гостевых комнат, лишенных жильцов и оттого холодноватых и неуютных, несмотря на богатое убранство, здесь всюду чувствовались следы обитания: уголок шторы был небрежно отогнут, из-под него виднелся забытый на подоконнике глянцевый женский журнал. На тумбочке у кровати лежала полупустая пачка легких сигарет с ментолом, на ковре стояли изящные и дорогие дамские домашние туфли. В зеркале трюмо отражался стеклянный стакан, край его был выпачкан розовой губной помадой. На спинке резного стула висел легкий кисейный пеньюар.

Создавалось полное впечатление, что молодая и очаровательная хозяйка комнаты совсем недавно покинула ее и вот-вот вернется. Несомненно, эта была спальня покойной Лики – именно ее вещи, нетронутые после смерти, рассматривала сейчас Валя.

Она перевела взгляд на стену над кроватью. Там висела большая, многократно увеличенная цветная фотография, изображавшая юную красавицу с пышной лавиной рыжевато-каштановых волос, распущенных по плечам и груди. Лицо девушки дышало негой и безмятежностью, губы, влажные и пухлые, были слегка приоткрыты, и из-под них виднелись ослепительные жемчужные зубы.

Валя ни разу до этого не видела жену Вадима. Нигде в доме не было ее фотографий, а Кира, которая неоднократно обещала привезти от матери свои юношеские альбомы, почему-то всякий раз забывала это сделать.

Красота и изящество Лики поразили Валю. Она стояла у кровати, не в силах оторвать восхищенных глаз от портрета. Вот почему Вадим так любил жену – немудрено, с такой-то ее внешностью! Сама Лика наверняка платила ему взаимностью, иначе ее лицо не было бы таким сияющим, полным блаженства и счастливым, как у по уши влюбленной женщины…

Позади тихонько скрипнула дверь. Валя вздрогнула и обернулась. На пороге стоял Вадим, как всегда мрачный и угрюмый. Глаза его метали молнии, черные брови угрожающе сдвинулись над переносицей. Валя тотчас почувствовала, как у нее привычно слабеют ноги.

– Интересно узнать, какого черта вы тут делаете? – едва сдерживая ярость, тихо спросил Вадим и сделал шаг к ней.

– Я… я… – Она попыталась сказать что-нибудь в свое оправдание, но все мысли вылетели из головы. Ею овладела полная паника, близкая к ужасу.

Вадим молча стоял перед Валей и ждал, пока она ответит. Наконец ей удалось немного справиться с волнением и страхом.

– Я… зашла сюда случайно, – выдавила Валя, с трудом шевеля непослушными губами.

– Зачем?

– П-просто. Хотела… немного развлечься.

– Развлечься? – рявкнул Вадим. – Я плачу вам огромные деньги вовсе не для того, чтобы вы развлекались, шастая по моему дому, да еще по тем местам, куда вход посторонним категорически воспрещен! Немедленно ступайте вон и отныне не забывайте, кто вы и для чего тут находитесь. Вам